Studia Litterarum

Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 244 ЯВНЫЙ И МНИМЫЙ «СЛЕД» СААДИ В ПОЭЗИИ И.А. БУНИНА (ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКИЙ АСПЕКТ) © 2024 г. А.В. Бакунцев Институт мировой литературы им. А.М. Горького Российской академии наук, Москва, Россия Дата поступления статьи: 08 января 2024 г. Дата одобрения рецензентами: 03 марта 2024 г. Дата публикации: 25 декабря 2024 г. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2024-9-4-244-271 Благодарности: Автор сердечно благодарит за оказанную помощь сотрудников Российской государственной библиотеки, Российской библиотеки иностранной литературы им. М.И. Рудомино, а также С.Н. Морозова (ИМЛИ РАН), А.В. Протопопову (ИМЛИ РАН), М.Л. Рейснер (МГУ), М.Р. Следевскую (МГУ). Аннотация: Статья посвящена выявлению и анализу изданий, в которых И.А. Бунин черпал литературный материал для стихотворений «Череп» (1907), «Персидская мудрость» (1913), «Завет Саади» (1913), считающихся до сих пор переводами отрывков из книг Саади «Бустан» (1257) и «Гюлистан» (1258). Указанная проблема рассматривается с применением принципа историзма и метода сравнительного анализа. В ходе исследования установлено, что: 1) при написании перечисленных стихотворений Бунин работал не только с классическими, появившимися к концу XIX — началу XX в. переводами книг Саади на русский и основные европейские языки, но и с соответствующей научной и научно-популярной литературой; 2) перечисленные стихотворения Бунина являются не переводами, а парафразами отдельных отрывков из «Бустана» и «Гюлистана»; 3) в этих стихотворениях притчи, сентенции, максимы Саади подверглись довольно значительной творческой переработке; 4) стихотворения «Трон Соломона» (1907) и «Закон» (1907), причисляемые отдельными исследователями к бунинским произведениям, в которых тоже можно «выделить “след” Саади» (выражение Р.М. Сафиулиной), в действительности основаны только на текстах Корана. Ключевые слова: И.А. Бунин, Саади, притчи, максимы, сентенции, поэзия, интерпретация, «круг чтения», переводы, источниковедение. Информация об авторе: Антон Владимирович Бакунцев — кандидат филологических наук, старший научный сотрудник, Институт мировой литературы им. А.М. Горького Российской академии наук, ул. Поварская, д. 25А, стр. 1, 121069 г. Москва, Россия. ORCID ID: https://orcid.org/0000-0001-7087-3235 E-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. Для цитирования: Бакунцев А.В. Явный и мнимый «след» Саади в поэзии И.А. Бунина (источниковедческий аспект) // Studia Litterarum. 2024. Т. 9, № 4. С. 244–271. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2024-9-4-244-271 Научная статья / Research Article https://elibrary.ru/PXJXBR УДК 821.161.1.0+821.22.0 ББК 83.3(2Рос=Рус)53+(5Ирн)4 Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 245 THE OBVIOUS AND ILLUSORY “TRACE” OF SAADI IN IVAN BUNIN’S POETRY (SOURCE STUDIES ASPECT) © 2024. Anton V. Bakuntsev A.M. Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia Received: January 08, 2024 Approved after reviewing: March 03, 2024 Date of publication: December 25, 2024 Acknowledgements: The author sincerely gratitudes for the assistance provided by the staff of the Russian State Library, the All-Russia State Library for Foreign Literature named after M.I. Rudomino, as well as S.N. Morozov (IWL RAS), A.V. Protopopova (IWL RAS), M.L. Reisner (Moscow State University), and M.R. Sledevskaya (Lomonosov Moscow State University). Abstract: The article is devoted to the identification and analysis of publications in which Ivan Bunin drew literary material for the poems “The Skull” (1907), “The Persian Wisdom” (1913), “The Testament of Saadi” (1913), which are still considered translations of excerpts from Saadi’s books “Bustan” (1257) and “Gulistan” (1258). The research uses the principle of historicism and the method of comparative analysis. The article demonstrates that: 1) when writing his poems, Bunin worked not only with classical ones that appeared by the end of the 19th and the beginning of the 20th centuries translations of Saadi’s books into Russian and the main European languages but also with relevant scientific and popular science literature; 2) the listed Bunin’s poems are not translations, but paraphrases of individual passages from “Bustan” and “Gulistan”; 3) in these poems, Saadi’s parables and maxims have undergone quite significant creative processing; 4) the poems “The Throne of Solomon” (1907) and “The Law” (1907), attributed by some researchers to Bunin’s works, in which it is also possible to “highlight the ‘trace’ of Saadi” (the expression by R.M. Safiulina), are based only on the texts of the Koran. Keywords: Ivan Bunin, Saadi, parables, maxims, poetry, interpretation, “reading circle,” translations, source studies. Information about the author: Anton V. Bakuntsev, PhD in Philology, Senior Researcher, A.M. Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences, Povarskaya St., 25A, bld. 1, 121069 Moscow, Russia. ORCID ID: https://orcid.org/0000-0001-7087-3235 E-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. For citation: Bakuntsev, A.V. “The Obvious and Illusory ʽTrace’ of Saadi in Ivan Bunin’s Poetry (Source Studies Aspect).” Studia Litterarum, vol. 9, no. 4, 2024, pp. 244–271. (In Russ.) https://doi.org/10.22455/2500-4247-2024-9-4-244-271 This is an open access article distributed under the Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0) Studia Litterarum, vol. 9, no. 4, 2024 Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 246 О значении личности и творчества средневекового персидского поэта Са- ади в писательском самосознании И.А. Бунина довольно подробно сказано в нашей предыдущей статье (см.: [1]). Поэтому к рассмотрению проблемы, обозначенной в заглавии уже данной статьи, мы приступим сразу, без долгих предисловий, и начнем с перечня бунинских поэтических текстов, в которых можно, по выражению Р.М. Сафиулиной, «выделить “след” Са- ади» [8, с. 165]. В этом перечне всего три стихотворения: «Череп» (1907), «Персидская мудрость» (1913), «Завет Саади» (1913). Правда, в исследова- тельской литературе к произведениям Бунина, в которых содержатся заим- ствованные у Саади образы и мотивы, причисляются также стихотворения «Трон Соломона» (1907) и «Закон» (1907) (см.: [8, с. 165–169; 18, с. 366]), однако мы придерживаемся на этот счет иного мнения и в соответствующем разделе постараемся его обосновать. Представление о степени художественной оригинальности сти- хотворений Бунина, несущих на себе «“след” Саади», до сих пор остается ошибочным. Например, «Череп» и «Персидская мудрость» были репу- бликованы в 84-м томе «Литературного наследства» как «переводы из Са- ади» (см.: [5, с. 209–211]). В то же время в комментарии к републикации отмечается, что избранная Буниным стихотворная форма «в известной степени произвольна, а само содержание его переводов не всегда точно отвечает содержанию оригинала; в одних случаях притчи, составляющие содержание поэм Саади, значительно сокращены, в других — сюжет их несколько изменен и расширен, в третьих — Бунин ограничивается пере- водом завершающего притчу Саади афоризма, опуская содержание самой притчи» [5, с. 222–223]. В своей статье мы покажем, что все эти «воль- Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 247 ности» отнюдь не случайны и свидетельствуют не столько о бунинском «произволе», сколько об относительной художественной самостоятельно- сти рассматриваемых произведений. «Над Тигром жил отшельник…» По всей видимости, «Череп» был первым опытом бунинского об- ращения к творчеству Саади. Согласно авторской дате, это стихотворение было написано весной 1907 г. в Дамаске, т. е. во время бунинского путеше- ствия в Святую землю. Однако впервые «Череп» был опубликован лишь 1 октября 1912 г. в московском еженедельном иллюстрированном журнале «Женское дело» [15]. Почему Бунин так долго не отдавал стихотворение в печать и потом больше никогда к нему не в озвращался, неизвестно1. Из-за своего подзаголовка («Из “Бустана” Саади») «Череп» в тече- ние многих лет считался «вольным переводом» двух произвольно соеди- ненных фрагментов этой поэмы (один взят из ее первой главы, другой — из шестой) — во всяком случае, именно так бунинское стихотворение пред- ставлено в комментарии к его републикации в 84-м томе «Литературного наследства» (см.: [5, с. 223]). При этом композиция «Черепа» в коммента- рии названа «неверной», а в текст самой републикации внесена правка, ко- торая, по сути, извратила авторский замысел: стихотворение разделено на две части, частично изменена орфография и пунктуация2. Подобное (тем более посмертное!) вмешательство в авторский текст само по себе недопу- стимо, а в случае с «Черепом» оно было недопустимо вдвойне, поскольку основывалось на ложном понимании степени художественной оригиналь- ности бунинского стихотворения. Сегодня с большой долей уверенности можно утверждать, что «Череп» не является переводом, даже вольным. Строго говоря, Бунин и не мог переводить Саади: персидского языка он не знал3 и о творче- 1 Вторично стихотворение было напечатано уже после смерти Бунина — в 1969 г., в № 3 журнала «Памир» (см.: [5, с. 223]). 2 Например, после слова «червями» стоит закрывающая кавычка, которой нет в прижизненной публикации; слово «Промысла» набрано со строчной буквы; слова «И так» напечатаны слитно, в одно слово «Итак», после которого стоит запятая; перед словом «сам» стоит открывающая кавычка; после слова «недоволен» вместо точки стоит запятая (см.: [5, с. 209]). 3 См. в этой связи запись в бунинском дневнике от 27 октября 1916 г.: «Прочел первую книгу “Сев<ерных> сборников” Шиповника. <…> Переводы с датского — Блока, Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 248 стве «усладительнейшего из писателей»4 судил по уже существовавшим переводам на русский и европейские языки (прежде всего французский, в меньшей степени английский и немецкий)5, причем его представление и об этом творчестве в целом, и о наиболее значительных произведе- ниях Саади было (во всяком случае, в 1907 г.) самым общим и не вполне точным. Для большей убедительности сопоставим литературную форму «Че- репа» и «Бустана» (1257). «Череп» насчитывает 15 строк и написан белым стихом — пятистопным белым ямбом, в то время как «Бустан» состоит из бейтов — рифмованных (большей частью) двустиший. Выдающийся совет- ский иранист К.И. Чайкин во вступительной статье к собственному пере- воду «Бустана» (1935) отмечал, что поэма Саади «написана метром мотэка- реб, окончательно определившимся ко времени появления “Бустана” как постоянный метр героической и повествовательно-авантюрной поэмы» [31, с. XVIII]. Согласно приведенной исследователем схеме: ᴗ--|ᴗ--|ᴗ--|ᴗ- [31, с. XXII], — метр мотэкареб (иначе — мутакариб [7, с. 42]) включает 11 слогов и не имеет аналогов в классической европейской силлабо-тони- ческой системе стихосложения. Очевидно, именно поэтому разные пере- водчики XIX–XX вв. передавали метрику поэмы посредством разных сти- хотворных размеров — в том числе пятистопным [26; 38] и шестистопным ямбом [40], четырехстопным анапестом [32] — с произвольным чередова- нием мужских и женских рифм в бейтах, а также четырехстопным усечен- ным амфибрахием с мужской рифмой [31]6. К 1907 г. Бунин был уже весьма опытным переводчиком. Если бы «Череп» действительно был переводом отрывка из «Бустана» — пусть и на основе какого-либо из переводов-посредников, — то Бунин перед на- чалом работы непременно изучил бы художественные особенности по- со шведского — Городецкого, Бонча, Сологуба. Какие скоты пошли писатели! Откуда эти знания языков?» [6, с. 69]. 4 Так Саади называет его биограф — историк персидской литературы Девлет-шах Ала-эд-девле Бехтишах Эль-гази эс-Самарканди в своем трактате «Тезкират-ошшоара» (Жизнеописание поэтов, 1487) (см.: [29, с. 12]), а вслед за ним и Бунин — в «Тени Птицы» [14, с. 233]. 5 Их перечень см. в книге А.Е. Крымского «История Персии, ее литературы и дервише- ской теософии» [24, с. 433–439, 445–458]. 6 Этот метр К.И. Чайкин характеризует как «соответствующий по числу слогов и отчасти по основной каденции стиху персидского оригинала» [31, с. XXII]. Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 249 эмы Саади и так или иначе отразил бы их в своем стихотворении. Однако нам представляется, что мысль о написании «Черепа» у Бунина возникла внезапно, в процессе чтения монографии И.Н. Холмогорова «Шейх Мос- лихуддин Саади Ширазский и его значение в истории персидской литера- туры» (Казань, 1867) [29]7: как указывалось в нашей предыдущей статье, Бунин брал эту книгу с собой в 1907 г. в поездку на Ближний Восток (см.: [1, с. 173–175]). Напомним: монография И.Н. Холмогорова, основанная на его же магистерской диссертации (1865), наряду с исследовательской частью содержит множество отрывков (на персидском и арабском языках и в прозаическом переводе автора) из разных произведений Саади (вклю- чая «Бустан» и «Гюлистан»), а также биографию Саади, извлеченную из трактата Девлет-шаха «Тезкират-ошшоара». В этой биографии, тоже до- бросовестно переведенной И.Н. Холмогоровым и тоже включающей ряд цитат из литературного наследия Саади, среди прочего приводится так называемый «Рассказ, заимствованный из Бустана» [29, с. 25–26]8. Судя по его структуре, лексике и стилистике, именно он вдохновил Бунина на создание «Черепа». В плане структуры «Рассказ, заимствованный из Бустана» представ- ляет собой контаминацию тех же двух фрагментов, из которых состоит бу- нинское стихотворение, — именно Девлет-шах объединил их по каким-то своим причинам, что и ввело в заблуждение Бунина, который воспринял «Рассказ» как единый аутентичный текст и почти буквально воспроизвел его «неверную» композицию в «Черепе». С точки зрения языка и стиля «Череп» и «Рассказ, заимствованный из Бустана» тоже очень близки, а местами даже совпадают дословно. Для наглядности приведем полностью оба текста: 7 Возможно, и стихотворный размер для «Черепа» Бунин выбрал интуитивно — если только не последовал примеру К.-Г. Графа (вопрос лишь в том, был ли Бунину известен этот немецкий перевод). 8 Здесь впору говорить о своеобразном «эффекте матрешки»: «Рассказ, заимствованный из Бустана» составлен из двух фрагментов поэмы Саади, приводится в трактате Девлет- шаха, а тот в свою очередь включен в монографию И.Н. Холмогорова, причем в переводе на русский язык. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 250 «Череп» «Рассказ, заимствованный из Бустана» Над Тигром жил отшельник. Древний череп Нашел он на прибрежье. И услышал От черепа: «На мне была тиара, Я покорил Ирак, алкал Кермана9, — И вот, увы, сам выеден червями. Раз в серебро преобразился камень В руках анахорета. Но когда Ты предан воле Промысла всецело, И серебро, и камень — одноценны. И так ступай и возвести дервишам, Угодникам султана: сам султан Беднее их: дервиш доволен драхмой, А он, султан, и царством недоволен. Поистине, не падишах, а нищий, Свободный от забот, есть падишах» [15]. Слышал я, что однажды сгнивший челове- ческий череп вел такую речь с набожным отшельником на берегу Тигра. Я пользо- вался (говорил череп) всей пышностью по- велителя, я возлагал на себя царскую тиару и при помощи судьбы и счастия завоевал своими усилиями Ирак. Я уже надеялся по- жрать Керман, как вдруг мою голову пожра- ли черви. Я слыхал (слова Саади), что в ста- рину камень в руках отшельника обратился в серебро (не считайте этих слов лишенны- ми смысла), — но когда ты совершенно пре- дался воле промысла, то и серебро, и камень должны тебе казаться одноценными. Воз- вести же дервишу, угоднику какого-нибудь султана, что самый султан гораздо беднее дервиша: одна драхма серебра насыщает ни- щего, а Феридун (имя древнего персидско- го государя) сыт только вполовину целым персидским государством. И царство, и вла- дычество дают лишь заботу, нищий же есть падишах, хотя и слывет нищим по имени; нищий, ум которого свободен от мирских оков, счастливее ничем не довольного госу- даря [29, с. 25–26]. При сопоставлении текстов видно, что единственное серьезное расхождение между ними заключается в количестве действующих лиц и субъектов речи. В «Рассказе, заимствованном из Бустана» три персо- нажа: отшельник, череп и Саади; высказывания, обозначенные посред- ством ремарок, заключенных в скобки, принадлежат и черепу, и Саади. В бунинском стихотворении только два персонажа — отшельник и череп, а закавыченная прямая речь, целиком переданная черепу, включает и «за- конную» реплику черепа, и слова Саади, которого Бунин почему-то уда- лил из текста (возможно, не заметив соответствующую ремарку в тексте «Рассказа»). 9 Керман — город в юго-восточной части Персии. В XI в. был захвачен сельджуками. Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 251 Вывод из всего сказанного такой: стихотворение Бунина «Че- реп» — это парафраз «Рассказа, заимствованного из Бустана» в переводе И.Н. Холмогорова; соответственно печатать «Череп» в будущем Полном собрании сочинений и писем и в отдельных изданиях поэзии Бунина сле- дует в авторской редакции, притом среди оригинальных текстов, а не пе- реводов. «Я счастлив, я жив…» Впервые «Персидская мудрость» была напечатана 29 сентября 1913 г. в московской ежедневной общественно-политической и литератур- ной газете «Русское слово» (авторская дата: «Трапезонд — Стамбул. Июнь 1913 г.») [11]. С точки зрения композиции это произведение состоит из 10 разных по величине (от двух до восьми строк), относительно самосто- ятельных по отношению друг к другу (и даже как будто произвольно подо- бранных и скомпонованных) частей (миниатюр), разделенных в публика- ции посредством типографских линеек. Так же как «Череп», «Персидская мудрость» написана белым стихом, но, в отличие от него, не пятистопным ямбом, а пятистопным (с первой по восьмую и десятая части) и шестистоп- ным (девятая часть) амфибрахием. Те же девять частей — с первой по вось- мую и десятая — имеют «эквиваленты» в текстах «Бустана» и «Гюлистана» (1258)10, но, несмотря на это, мы и тут имеем дело не с переводами тех или иных отрывков из произведений Саади, а с парафразами их прозаических переводов, выполненных другими авторами. О предполагаемых обстоя- тельствах создания девятой части «Персидской мудрости» будет сказано ниже. *** Первую часть «Персидской мудрости»: Лисицу спросили: «Куда ты так быстро бежишь?» — «Погоня за пьяным верблюдом!» — сказала лисица. 10 В исследовательской литературе встречаются и другие варианты русской транскрип- ции: «Гулистан» (по всей видимости, сегодня он считается нормативным), «Голистан», «Голестан». Мы будем транскрибировать заглавие книги Саади так, как это делал Бунин. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 252 «Но ты-то при чем тут?» — «Э, полно, поэт! А враги? Попробуй кричать, называя лисицу верблюдом, И все закричат, что лисица — верблюд, и убьют!» [11], — являющую собой парафраз прозаической притчи о лисе из первой главы «Гюлистана», мы подробно рассмотрели в предыдущей статье (см.: [1, с. 183–185]) и пришли к выводу, что материал для этой миниатюры Бунин мог почерпнуть либо в русском переводе книги Саади, принадлежащем И.Н. Холмогорову (1882) [22, с. 52], либо в монографии французского ори- енталиста Ж. Фрийе «Литературная Персия» (1909) [33, p. 172]. Эти две книги были выделены нами по следующей причине: одна из них («Гюли- стан» в переводе И.Н. Холмогорова) к 1913 г. определенно входила в «круг чтения» Бунина (см.: [1, с. 176–177]); о другой («Литературная Персия» Ж. Фрийе) то же самое с уверенностью сказать нельзя, однако в ней име- ются эквиваленты сразу к шести частям «Персидской мудрости», причем лексическое, содержательное и композиционное сходство французских и русских текстов столь значительно (разумеется, с поправкой на разницу в языках и литературной форме, а также на бунинское стремление к пре- дельной сжатости), что мысль о существовании связи между ними возни- кает сама собой. Скорее всего, литературный материал для второй части «Персид- ской мудрости» Бунин тоже заимствовал в одной из этих книг. В бунинской интерпретации притча о невежде и осле / ишаке из восьмой главы «Гюли- стана» предсказуемо оказалась более лаконичной, чем в версиях И.Н. Хол- могорова и Ж. Фрийе: Болтун и невежда ишака учил говорить. — Болтун и невежда! Учись у ишака молчанью! [11] Для сравнения — у И.Н. Холмогорова: «Глупец учил осла и потра- тил на то много жизни. — “Невежда, сказал ему мудрец, что ты хлопочешь в этом деле — побойся людских укоров. Животное не выучится у тебя дару слова, лучше ты сам поучись у животного молчанию”» [22, с. 309–310]; у Ж. Фрийе: “Un ignorant voulait à toutes forces apprendre à parler à son âne. Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 253 Comme il était la risée publique, un sage lui dit: ‘Tu ferais mieux d’apprendre de lui à te taire’” [33, p. 173]11. В основу третьей части «Персидской мудрости» легла притча о звездочете/астрономе/астрологе из четвертой главы «Гюлистана»12. Наи- более вероятным источником ее заимствования мы считаем книгу Ж. Фрийе. К такому выводу мы пришли, сравнив текст бунинской миниатюры с не- сколькими вариантами перевода этой притчи — на русский, французский, немецкий и английский языки (см.: [21, с. 182; 22, с. 195; 25, с. 102; 33, p. 171; 34, p. 262; 35, p. 262; 36, p. 213; 39, S. 132; 41, p. 205; 43, p. 193; 44, p. 155]). У Бунина притча выглядит следующим образом: Один астролог, возвратившись домой, захватил Измену жены и к судье побежал, задыхаясь. «Вот видишь, — сказал астрологу судья, — ты не знал, Что делалось дома, а хвалишься знанием неба!» [11] Однако в классических переводах «Гюлистана» речь не идет ни об измене жены звездочета/астронома/астролога, ни о судье: главный герой лишь застает незнакомца в своем доме, в обществе своей жены, и устраи- вает скандал, а финальную фразу, ставящую под сомнение его компетент- ность, произносит некий мудрец (остроумец), оказавшийся случайным свидетелем этой сцены13. И только в книге Ж. Фрийе вместо этого мудреца фигурируют судьи (почему-то именно во множественном числе): 11 Перевод: Невежда во что бы то ни стало хотел научить своего осла разговаривать. Поскольку над ним все смеялись, мудрец сказал ему: «Лучше сам поучись у него молчанию» (франц.). 12 В переводах С.И. Назарьянца и К. Ламброса притча значится в четвертой главе «Гю- листана» как повесть / рассказ под № 11 [25, с. 102; 21, с. 182], а в переводе И.Н. Холмогоро- ва — как рассказ 10 [22, с. 195]. Звездочетом персонаж назван в переводе И.Н. Холмогорова, астрономом — в переводах С.И. Назарьянца и К. Ламброса, астрологом — в переводах Н. Се- меле [35, p. 262], К.-Г. Графа [39, S. 132], Э. Иствика [44, p. 155], Ш. Дефремери [36, p. 213], Ф. Глэдвина [34, p. 262], Дж. Платтса [43, p. 193], Дж. Росса [41, p. 205], Ж. Фрийе [33, p. 171]. 13 См., например: «Звездочет, войдя в свой дом, увидал там незнакомца, сидящего с своей женой. Он обругал его и начал говорить дерзости; поднялся гвалт и суматоха, среди которых какой-то остряк сказал следующее: <Стихи> // Можешь ли ты знать, что творится на небес- ной тверди, когда не ведаешь, кто сидит у тебя в дому?» [22, с. 195]. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 254 Un jour un astrologue, rentrant dans sa maison, surprit14 un étranger avec sa femme. Il devint furieux et traîna les coupables devant les juges, qui lui dirent: “Comment pouvez-vous connaître ce qui se passe dans les astres, puisque vous ne voyez rien de ce qui se passe dans votre maison?” [33, p. 171]15. Четвертая и пятая части «Персидской мудрости» основаны на прит- чах соответственно из девятой и восьмой глав «Бустана». При написании этих миниатюр Бунин мог воспользоваться любым из иностранных пере- водов поэмы Саади (в монографии И.Н. Холмогорова указанные притчи отсутствуют), однако мы уверены, что на самом деле писатель и тут прибе- гал к тексту книги Ж. Фрийе. На это указывает ряд довольно существенных признаков, особенно разительных в случае с четвертой частью «Персид- ской мудрости», представляющей собой бунинскую интерпретацию притчи о бренности земного существования и связанных с ним удовольствий. В аутентичном тексте «Бустана» и в текстах его классических перево- дов, выполненных К.-Г. Графом (1850), Г. Уилберфорсом Кларком (1879), А.-Ш. Барбье де Мейнаром (1880), Ф. Рюкертом (1882), Дж.-С. Дэви (1883) и др., основная мысль этой притчи проиллюстрирована на примере двух враждовавших друг с другом властителей. Когда один из них умер, другой, торжествуя, явился на его могилу, чтобы поглумиться над мертвецом. Од- нако, увидев его останки, пал духом и велел начертать на могильном камне: не радуйся смерти врага, ибо ты тоже смертен. Некий мудрец, проходивший мимо, обратился к Аллаху с мольбой о милосердии к этому раскаявшемуся в своей гордыне человеку. Притча заканчивается авторской сентенцией о том, что всё преходяще и что весь мир — одно сплошное кладбище (см., например: [37, p. 351–352]). В «Литературной Персии» Ж. Фрийе притча представлена в суще- ственно усеченном виде (опущены ее начало и финал): 14 Французский глагол “surprendre” в данном контексте можно перевести как «застать (захватить) врасплох, застигнуть» (см.: [28, с. 951]). 15 Перевод: Однажды, вернувшись домой, астролог застал у своей жены незнакомца. Он страшно разозлился и потащил виновников к судьям, а те ему сказали: «Как же ты можешь знать, что происходит на небе, если не предвидишь того, что творится в твоем доме?» (франц.). Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 255 Un homme alla voir un jour le tombeau de son ennemi et s’écria tout joyeux: “Heureux celui qui jouit des caresses d’une femme, après que son ennemi est mort. On peut mourir sans regret quand on a survécu, ne serait-ce que d’un instant, à un ennemi odieux!” Emporté par son délire, il souleva la dalle qui fermait la tombe, et vit au fond de la fosse la tête qui jadis avait porté la couronne. La terre remplissait les orbites des yeux qui avaient brillé à la lumière du jour. Le cadavre était rongé par les vers et les insectes; les os étaient noyés dans la boue; le visage s’était émacié et le corps s’était aminci comme un fagot de boit sec; les mains tombaient en lambeaux. À ce spectacle, le profanateur se prosterna sur la terre qu’il arrosa de ses larmes. Puis il fit graver sur la pierre: “Ne te réjouis pas de la mort d’un ennemi, car tu ne lui survivras pas longtemps” [33, p. 170–171]16. Бунинская миниатюра имеет схожую структуру (начинается с сооб- щения о приходе некоего человека на могилу врага и заканчивается над- писью на надгробии), но при этом она существенно короче, чем версия Ж. Фрийе; кроме того, в ней существенно изменен смысл фразы, которую вначале произносит на могиле герой притчи, — в результате герой стал бо- лее циничным, а его отчаяние при виде истлевшего трупа врага — более глу- боким: Пришел человек на могилу врага и сказал: «Я счастлив, я жив, я владею твоею женою!»17 Тут, сдвинув плиту, он в могилу взглянул и на дне Увидел соперника: череп, набитый землею, В котором когда-то, как солнце, сияли глаза, 16 Перевод: Однажды некий человек пришел взглянуть на могилу своего недруга и вне себя от радости воскликнул: «Блажен, кто наслаждается ласками женщины после кончины врага. И умереть можно с легким сердцем, даже если только на одно мгновение прожил дольше, чем мерзавец!» В исступлении он сдвинул надгробную плиту и на дне могилы увидел голову, которую когда-то венчала корона. Орбиты глаз, сиявших некогда при свете дня, были забиты землей. Труп был изъеден червями и насекомыми; кости покрыла грязь; иссохли и лицо, и тело, ставшее похожим на вязанку хвороста; руки истлели. Осквернитель, потрясен- ный этим зрелищем, пал ниц и оросил землю слезами. Затем вырезал на могильном камне: «Не радуйся смерти врага, ибо проживешь немногим дольше, чем он» (франц.). 17 Курсив наш. — А.Б. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 256 И голые ребра, покрытые грязью и гнусом. Заплакав в тоске, человек написал на плите: «Не радуйся смерти врага, — не долга твоя радость!» [11] Отметим также отсутствие в бунинском варианте притчи любых на- меков на царское происхождение и главного героя, и его врага. Как было сказано выше, в основе пятой части «Персидской мудро- сти» лежит притча из восьмой главы «Бустана» — о страннике и осле18. Бунин придал этой истории следующий вид: Стенал человек, изнемогший в пути: «Я устал. Несчастней меня никого не видала пустыня!» От клади осев, по дороге осел проходил: «Безумец! — сказал он, — зачем на судьбу ты клевещешь? Конечно, приятно сидеть на осле, но хвали Творца и за то, что тебя не ослом сотворил он» [11]. В «Литературной Персии» Ж. Фрийе притча изложена так: Un homme accablé de fatigue gémissait: “Est-il un être plus malheureux que moi dans le desert?” Un âne qui passait, portant avec peine un pesant fardeau, lui répondit: “Insensé qui accuse la destinée! tu n’as pas, il est vrai, un âne pour te porter, mais remercie Dieu qui ne t’a pas fait bête de somme” [33, p. 167]19. Тексты Бунина и Ж. Фрийе очень близки по содержанию и лексике. Вместе с тем в них отсутствует одна деталь, которая наличествует, напри- мер, в прозаическом переводе А.-Ш. Барбье де Мейнара — наиболее точ- ном среди переводов «Бустана» на европейские языки. У А.-Ш. Барбье де Мейнара осел-резонер, возражая страннику, между прочим, говорит: 18 В переводе А.В. Старостина вместо осла фигурирует «странник, повидавший полземли» [26, с. 377]. Чем объясняется эта замена персонажа, неизвестно. 19 Перевод: Измученный усталостью человек сетовал: «Есть ли в пустыне существо более несчастное, чем я?» Осел, проходивший мимо с тяжкой ношей, ответил ему: «Безрассуден тот, кто пеняет на судьбу! Под тобой и впрямь нет осла, тем не менее благодари Бога за то, что Он не создал тебя вьючным животным» (франц.). Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 257 “Tu n’as pas, il est vrai, un âne pour te porter, mais remercie Dieu qui a fait de toi un homme et non pas une bête de somme” [37, p. 327]20. В версии Ж. Фрийе21 в заключительной фразе притчи из-за отсутствия слова “homme” (человек) противопоставление человека вьючному животному перенесено из текста в подтекст. То же самое мы видим в бунинской миниатюре. Шестая часть «Персидской мудрости» является стихотворным пе- реложением 20-го рассказа из третьей главы «Гюлистана». У Саади пове- ствование в этом рассказе ведется прозой и от первого лица — см. перевод И.Н. Холмогорова: Никогда я столько не стенал от перемен времени, никогда так не хму- рил лицо от коловратного счастия, как в ту пору, когда ноги мои были босы, а не на что было приобрести обувь. С стесненным сердцем я вступил в собор- ную мечеть города Куфы22, и здесь увидал какого-то безногого. Тогда-то я возблагодарил и прославил Бога за его милости ко мне и терпеливо перенес лишение обуви [22, с. 159]. Скорее всего, Бунин опирался именно на этот текст, однако при на- писании своего варианта притчи об относительности житейских невзгод, по своему обыкновению, внес в ее текст ряд технических и содержательных по- правок. В результате притча приобрела не свойственную поэзии Саади форму трехстишия; объем притчи существенно сократился; автор-повествователь уступил место некоему обедневшему богачу — соответственно изменилась повествовательная точка зрения; персонаж стал более эмоциональным: Богач обеднел до того, что ходил босиком, И плакал от злобы, как вдруг повстречался с безногим. Ах, если б вы знали, как плакал от радости он! [11] 20 Перевод: Под тобой и впрямь нет осла, тем не менее благодари Бога за то, что он создал тебя человеком, а не вьючным животным (франц.). Между прочим, отметим в финальной фразе французского текста рифмовку (вероятно, случайную): homme — somme. 21 Возможно, она представляет собой своего рода конспект или «рерайт» перевода А.‑Ш. Барбье де Мейнара — на такую мысль наводит значительная лексическая близость этих текстов. 22 Эль-Куфа — город на реке Евфрат, в 170 км от Багдада. Основан как военный лагерь в 637 г. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 258 Седьмая часть «Персидской мудрости» представляет собой парафраз отрывка из второй главы «Бустана»23. Этот отрывок приведен и в книге И.Н. Холмогорова, и в «Литературной Персии» Ж. Фрийе (разумеется, есть он и в классических переводах поэмы Саади). Каким из изданий восполь- зовался в данном случае Бунин, неизвестно. С уверенностью можно сказать только то, что в своей миниатюре писатель оставил от исходного текста примерно половину и при этом пренебрег его главной мыслью. Полный текст отрывка в переводе А.-Ш. Барбье де Мейнара выгля- дит следующим образом: Quand tu vois un orphelin baisser tristement la tête, ne mets pas un baiser sur le front de ton enfant. Si l’orphelin pleure, qui songe à essuyer ses larmes. S’il cède à un transport de colère, qui prend soin de le calmer? Ne laisse pas couler ses larmes, ce sont des larmes qui font trembler le trône de Dieu [37, p. 100]24. В книге Ж. Фрийе сентенция о сироте заметно короче (отсутствует риторический вопрос о гневе): Si tu vois un orphelin baisser tristement la tête, ne te mets pas à embrasser ton enfant, car personne ne peut essuyer les larmes de l’orphelin, et ce sont celles-là qui font trembler le trône de Dieu [33, p. 163]25. Перевод И.Н. Холмогорова, хронологически более ранний, чем оба французских перевода, по композиции ближе к версии Ж. Фрийе: Когда увидишь сироту, склонившего головку, не давай поцелуя соб- ственному детищу; пусть не плачет чужое дитя: престол Всевышнего вздрог- нет, когда зарыдает сиротка» [29, с. 101]. 23 В републикации «Персидской мудрости» в 84-м томе «Литературного наследства» эта миниатюра по неизвестной причине отсутствует. 24 Перевод: Когда видишь сироту в печали, с поникшей головой, не целуй в лобик свое дитя. Если сирота заплачет, кто станет осушать ее слезы? Если она разгневается, кто возьмется ее успокоить? Не давай течь ее слезам, ибо от этих слез содрогается Божий престол (франц.). 25 Перевод: Если видишь сироту в печали, с поникшей головой, не целуй свое дитя, потому что никто не способен осушить слезы сироты, а ведь именно от них содрогается Божий престол (франц.). Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 259 Бунин в своей версии сентенции Саади почему-то отказался от слов о метафизическом значении слез сироты26 и заменил поцелуй, которым, по мнению автора «Бустана», не следует одаривать собственное дитя в присут- ствии чужого, осиротевшего ребенка, более «нейтральной» лаской: Когда сирота опускает головку в слезах, Не гладь, не ласкай по головке родного ребенка [11]. В восьмой части «Персидской мудрости» мы снова наблюдаем признаки творческого переосмысления первоисточника, каковым в дан- ном случае является максима из восьмой главы «Гюлистана» в переводе И.Н. Холмогорова: Бесталанные не могут видеть талантливых, как базарные собаки, кото- рые, завидя охотничью, поднимают лай, но не смеют напасть на нее спереди. Негодяй, будучи не в состоянии сравняться с кем-нибудь талантами, нападает на его недостатки. Бесталанный завистник всегда хулит заочно того, в чьем присутствии язык его становится нем [22, с. 313]. В бунинском парафразе мысль Саади сжата, «скручена» до предела, заключена в четыре весьма «тесные» в словесном отношении строки, обоб- щенный образ бездарного негодяя-завистника заменен более конкретным и «современным» образом критика, а заключительная фраза — яркой ме- тафорой: Твой критик сидит и тебя стережет за углом. Лишенный достоинств, он жаждет чужих недостатков. Базарным собакам несносны борзые. Голыш Алмазы дробит с наслажденьем [11]. Девятая часть «Персидской мудрости» представляет собой своего рода источниковедческую загадку. Вот ее текст: 26 Тем самым Бунин, на наш взгляд, лишил парафраз о сироте той целостности и смысло- вой завершенности, которые присущи аутентичному высказыванию Саади. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 260 Схвативши огромный сааз и нахально ударив по нем, Бездарный уверил толпу, что он — музыкант — и огромный! [11] Авторы комментария к републикации «Персидской мудрости» в 84-м томе «Литературного наследства» утверждают, что у этой миниа- тюры имеется эквивалент в восьмой главе «Гюлистана». Однако мы в книге Саади такого эквивалента не обнаружили. Вполне вероятно, что это дву- стишие сочинено самим Буниным — как стилизация «под Саади». Упоми- нание в тексте миниатюры саза (сааза) — музыкального струнного инстру- мента, распространенного в Закавказье и на Ближнем Востоке, — может свидетельствовать и об аллюзии к «турецкой сказке» М.Ю. Лермонтова «Ашик-Кериб» (1837) (правда, ее заглавный герой, игравший на сазе, был как раз весьма одаренным музыкантом и певцом). Миниатюра о бездарном музыканте вообще изначально могла быть написана как самостоятельный текст, на что косвенно указывает отличие ее метрики от метрики прочих частей «Персидской мудрости»27. Не исключено также, что в этом двустишии Бунин иносказательно выразил свое отношение к представителям русской богемы рубежа XIX– XX вв. Напомним, что вскоре после опубликования «Персидской мудро- сти» писатель выступил на 50-летнем юбилее газеты «Русские ведомости» с речью, в которой впервые открыто и твердо заявил о своем неприятии целого ряда явлений в культуре Серебряного века, видевшихся ему антиху- дожественными и в целом нездоровыми (см.: [17, с. 314–319]). Десятая часть «Персидской мудрости»: Будь щедрым, как пальма. А если не можешь, то будь Стволом кипариса, прямым и простым — благородным [11], — представляет собой парафраз максимы из восьмой главы «Гюлистана». Поскольку Бунин уже с 1913 г. начал печатать эту миниатюру от- дельно от прочих «персидских» миниатюр — как самостоятельное и едва ли 27 К слову, шестистопный амфибрахий, которым написана девятая часть «Персидской мудрости», не совсем «чист»: в самом центре второго стиха (на словах «что он») наблюдает- ся «перебивка» ритма: в четвертой стопе всего два слога — ударный и безударный (т. е., по сути, она является хореической). Схематически это выглядит так: ᴗ‑ᴗ|ᴗ‑ᴗ|ᴗ‑ᴗ|‑ᴗ|ᴗ-ᴗ|ᴗ-ᴗ. Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 261 не оригинальное28 произведение, под заглавием «Завет Саади», — мы сочли целесообразным последовать примеру писателя и посвятить ей особый раз- дел (см. далее). *** Таким образом, в процессе работы над стихотворением «Персид- ская мудрость» Бунин пользовался, по меньшей мере, двумя книгами — «Гюлистаном» в переводе И.Н. Холмогорова и «Литературной Персией» Ж. Фрийе. Часть текстов, становившихся для писателя «литературным сырьем », в книгах дублировалась; сюжеты для своих парафразов он брал то в одной из них, то в другой. Ничего необычного в подобном стиле творческой работы как будто нет. Тем не менее обратим внимание и на следующие факты: как отмечалось выше, согласно авторской дате под опубликованным текстом «Персидской мудрости», Бунин сочинил ее в июне 1913 г., в ходе очередного путешествия на Ближний Восток — в Трапезунде и Стамбуле; однако в редакцию «Рус- ского слова» писатель отправил стихотворение только в двадцатых числах сентября того же года, с дачи из-под Одессы (см.: [4, с. 477]). Почему бы не предположить, что на самом деле Бунин писал свои «персидские» миниа- тюры не только в поездке, но и по возвращении в Россию? По крайней мере, это хоть отчасти объяснило бы «попеременное» использование моногра- фии И.Н. Холмогорова и «Литературной Персии» — впрочем, разумеется, писатель мог взять с собой в турне обе книги. Вместе с тем нельзя исключать вероятности того, что авторская дата под «Персидской мудростью» — не более чем литературная мистификация, и стихотворение было написано либо целиком на Большом Фонтане под Одессой, где Бунин после своего путешествия жил с середины июня по ко- нец сентября 1913 г. (см.: [4, с. 457–479]), либо частями — в разных местах и в разное время. Так или иначе, проверить данную гипотезу невозможно, поскольку автограф «Персидской мудрости» неизвестен. 28 В этом смысле очень показателен тот факт, что в 1914 г. К.И. Чуковский воспринял бу- нинский «Завет Саади» как творческий «трудный завет» самого писателя (см.: [30, с. 948]). Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 262 «Будь стволом кипариса…» После публикации в «Русском слове» Бунин включал двустишие о пальме и кипарисе — под заглавием «Завет Саади» — в сборники «Иоанн Рыдалец. Рассказы и стихи 1912–1913 г.» (М., 1913) и «Чаша жизни» (Па- риж, 1922) и в шестой том Полного собрания сочинений (Пг., 1915) (см.: [10, с. 252; 17, с. 165; 19, с. 268]). В сборниках стихотворение было не датиро- вано, в Полном собрании сочинений — напечатано с авторской датой: «Тра- пезонд. VI. 1913». Кроме того, как указывает Т.М. Двинятина, сохранился автограф «Завета Саади» в виде недатированной записи (экспромта или его имитации) в альбоме жены литератора И.А. Белоусова — И.П. Белоусовой (см.: [18, с. 405]). «Завет Саади» является наиболее веским доказательством того, что для Бунина главным источником реминисценций из «Гюлистана» было рус- ское издание книги Саади в переводе И.Н. Холмогорова. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить текст бунинского стихотворения с соответству- ющим местом в нескольких переводах «Гюлистана» на русский и три ос- новных европейских языка (думается, для достижения указанной цели вы- борка из десяти вариантов перевода будет достаточно репрезентативной): У С.И. Назарьянца (1857): «Если можешь, будь благотворителен, как пальма, но, если это превышает твои силы, будь свободен, как кипарис!» [25, с. 173]. У К. Ламброса (1862): «Если ты имеешь средства, то будь щедр, как пальма; а если у тебя их нет, то будь независим, как кипарис» [21, с. 274]. У И.Н. Холмогорова (1882): «Будь щедр, как пальма, если можешь; если же не в состоянии благодетельствовать, то, по крайней мере, будь благо- роден, как кипарис» [22, с. 334]. У А. Олеария (1654, 1775): “Steht es in deinem Vermögen, so sey wie eine Palme oder wie ein Dattelbaum und erzeige dich freygebig. Ist es aber nicht in deinem Vermögen, so stehe wenigstens zu, daß du gleich einer Cypresse frey und ruhig selbst” [42, S. 331]29. 29 Перевод: Ежели это в твоих силах, то будь подобен пальме или финиковому дереву и проявляй щедрость. Но ежели ты не способен на это, то будь хотя бы столь же свободен и невозмутим, как сам кипарис (нем.). В цитате воспроизведены особенности орфографии оригинала (в частности, ненормативное для современного немецкого правописания употре- бление буквы “y” вместо “i” в словах “sei” (будь), “freigebig” (щедрый), “frei” (свободный)). Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 263 У К.-Г. Графа (1846): “Wenn du es kannst, so sei großmüthig wie die Palme, // Kannst du es nicht, so sei wie die Cypresse frei” [39, S. 224]30. У Ш. Дефремери (1858): “Si tu en as le pouvoir, sois généreux comme le palmier; mais, si tu ne le peux pas, sois libre comme le cyprès” [36, p. 348]31. У Э. Иствика (1852): “Be, if thou be so, // Like the date, generous. Canst thou nought bestow // From lack of means; at least resolve to be, // Like the green cypress, fetterless and free” [44, p. 307]32. У Ф. Глэдвина (1865): “If you are able, imitate the date-tree in liberality; but if you have not the means of munificence, be free like the cypress” [34, p. 377]33. У Дж. Платтса (1876): “If thy hand can accomplish it, be generous as the date; // And if thy hand cannot do so, be free like the cypress” [43, p. 353]34. У Дж. Росса (1890): “If thy hand has plenty, be liberal as the date-tree; but if it affords nothing to give away, be an azad, or free man, like the cypress” [41, p. 309]35. Трудно не заметить, что большинство переводчиков (восемь из де- сяти) для обозначения свойства кипариса использовали прилагательное «свободный», К. Ламброс соответствующий эпитет в первоисточнике пе- ревел как «независимый», и только И.Н. Холмогоров прибегнул к прилага- тельному «благородный»36. Скорее всего, эта разница в переводах одного и того же слова обусловлена многозначностью персидского прилагательного آزاد (āzād), которое переводится как «свободный (а у мистиков — осво- бодившийся от мирских привязанностей и стремлений), вольный, осво- 30 Перевод: Если можешь, будь великодушен/щедр, как пальма, если же не можешь, будь свободен, как кипарис (нем.). 31 Перевод: Если у тебя есть возможность, будь щедрым, как пальма; но если ты этого не можешь, будь свободным, как кипарис (франц.). 32 Перевод: Если ты таков <богат>, будь, как финиковая пальма, щедрым. Но ты беден и не можешь ничего дарить; по крайней мере, решись быть, подобно зеленому кипарису, раскрепощенным и свободным (англ.). 33 Перевод: Если способен, подражай в щедрости финиковому дереву; но если средств для благотворительности нет, будь свободен, как кипарис (англ.). 34 Перевод: Если твоя рука достаточно тверда, будь щедр, как финиковая пальма; но если это не так, будь свободен, как кипарис (англ.). 35 Перевод: Если твоя рука не пуста, будь щедр, как финиковое дерево; но если тебе нечего отдавать, будь азадом, или свободным человеком, как кипарис (англ.). 36 К слову, точно так же, вслед за И.Н. Холмогоровым, поступил советский переводчик А.В. Старостин: «Если ты можешь, будь щедрым, — как пальма, усыпан плодами; // Если не можешь, возьми в образец кипарис благородный» [27, с. 297]. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 264 божденный, избавленный, благородный, превосходный, щедрый, чистосер- дечный» [20, с. 22]37. Так или иначе, присутствие слова «благородный» в «Завете Саади» и вообще значительное лексико-синтаксическое сходство бунинского двусти- шия с текстом перевода И.Н. Холмогорова не может быть простым совпаде- нием: очевидно, что «Завет Саади» является парафразом максимы о пальме и кипарисе именно в холмогоровском переводе38. «Руны Времени» Как отмечалось во вступлении, некоторые исследователи полагают, что в стихотворениях Бунина «Трон Соломона» и «Закон» тоже можно «выделить “след” Саади». Попробуем разобраться, так ли это. Начнем с «Трона Соломона». Стихотворение было написано в на- чале марта 1907 г. (см.: [3, с. 645]), печаталось в «Сборнике товарищества “Знание” за 1908 год» (СПб., 1908), в четвертом томе Собрания сочинений (СПб., 1908) и в третьем томе Полного собрания сочинений Бунина (Пг., 1915) (см.: [12, с. 121–122; 13, с. 18–19; 16, с. 72]). «Трон Соломона» представляет собой парафраз Корана (34: 11–13), причем в двойном переводе — с арабского на французский (А. де Бибер- штейна-Казимирского) и с французского на русский (К. Николаева) (см.: [23, с. 314])39. Вместе с тем, по мнению Р.М. Сафиулиной, в своем стихотворении Бунин использовал также текст «Бустана» Саади. «Образом “руны Времени” из “Бустана” Саади Бунин дополняет текст “Корана” Би- берштейн-Казимирского» [8, с. 168], — в частности, утверждает исследова- тельница, имея в виду начальные строки «Трона Соломона»: 37 Как мы видели, в переводе Дж. Росса слово azad приведено и в одном из своих прямых значений — на английском языке, и в виде существительного-варваризма. 38 Т.М. Двинятина в комментарии к двухтомнику Бунина «Стихотворения» называет этот перевод в числе других русских переводов, которые могли быть известны писателю (см.: [18, с. 405]). Тем не менее и в комментарии, и в одной из статей [2, с. 691] исследовательница почему-то отдает предпочтение переводу С.И. Назарьянца, несмотря на его довольно значи- тельные лексические разночтения с бунинской миниатюрой. 39 Эта книга под заглавием «Коран Магомета» выходила в 1864, 1865, 1876, 1880, 1901 гг. (см.: [8, с. 163]). С каким из этих изданий работал Бунин, неизвестно. Мы в данной статье ссылаемся на издание 1865 г. Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 265 На письмена исчезнувших народов Похожи руны Времени — значки Вдоль старых стен и полутемных сводов, Где завелись точильщики-жучки [18, с. 39]. В своей статье Р.М. Сафиулина высказывает еще ряд суждений об интертекстуальных связях между стихотворением Бунина и поэмой Саади, однако цитаты из «Бустана» (в переводе В.В. Державина), которые исследо- вательница при этом приводит, не могут служить аргументами, поскольку «Бустан» в совместном переводе В.В. Державина и А.В. Старостина впервые был издан лишь в 1962 г. [26]. Если Бунину и были известны фрагменты «Бустана», на которые ссылается Р.М. Сафиулина, то только по какому-то (или каким-то) из иностранных переводов, названных нами ранее (в мо- нографии И.Н. Холмогорова этих фрагментов нет). Между тем, например, А.-Ш. Барбье де Мейнар перевел сентенцию, будто бы содержащую образ «рун Времени», следующим образом: Veux-tu assurer l’immortalité à ton nom, ne laisse pas le mérite dans l’ombre. Le tableau de ton règne sera celui des rois tes prédécesseurs: ils ont joui eux aussi des faveurs de la fortune, des plaisirs de la vie, puis un jour la mort est venue leur ravir tous ces biens; les uns ont emporté une bonne renommée, les autres ont laissé le souvenir ineffaçable de leurs crimes [37, p. 22]40. Как мы видим, в процитированном отрывке образ «рун Времени» отсутствует (его нет и в других переводах «Бустана», изданных к началу XX в.) — значит, говорить о «“следе” Саади» в «Троне Соломона» не при- ходится. «Не будь ослом, который носит книги…» «Закон» был написан Буниным в мае 1907 г., во время путешествия в Святую землю [3, с. 666]; публиковался в том же году в № 11 петербург- 40 Перевод: Если хочешь обеспечить бессмертие своему имени, не оставляй <свои> заслу- ги в тени. Картина твоего правления будет такой же, как у твоих предшественников-шахов: они тоже наслаждались благосклонностью судьбы, удовольствиями жизни, но однажды пришла смерть и отняла у них все эти блага; одни добились славы, другие оставили неизгла- димую память о своих преступлениях (франц.). Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 266 ского общественно-политического и литературного журнала «Современ- ный мир», затем в четвертом томе Собрания сочинений и в третьем томе Полного собрания сочинений (см.: [9, с. 53; 13, с. 60; 16, с. 87–88]). Это стихотворение также представляет собой парафраз «Корана Ма- гомета» — конкретно пятого аята 62-й суры: «Которым поручили Пятикни- жие и которые не носят (не соблюдают его), те подобятся ослу, несущему книги» [23, с. 414]. Ср.: Приняв закон, прими его вериги. Иль оттолкни — иль всей душою чти: Не будь ослом, который носит книги, Лишь потому, что их велят нести [18, с. 34]. Между тем Т.М. Двинятина усматривает в процитированных строках еще и «отсылку к “Гулистану” (часть 8, глава 8)» [18, с. 366], что нам представ- ляется весьма спорным. Безусловно, между текстами бунинского «Закона» и сентенции Саади, которую имеет в виду Т.М. Двинятина, определенное сход- ство есть — но только потому, что и эта сентенция является парафразом того же пятого аята 62‑й суры Корана. В переводе И.Н. Холмогорова интересую- щая нас сентенция из восьмой главы «Гюлистана» имеет следующий вид: Сколько бы ты ни изучал науки, но, когда ты не применяешь их к делу, ты все-таки остаешься невежда. Четвероногое, на котором навьючено несколько книг, не может чрез то назваться ни изыскателем истины, ни уче- ным; знает ли и ведает ли безмозглое, что лежит на нем: книги или дрова? [29, с. 83]41. Если сопоставить все три текста, то мы увидим, что по содержанию бунинский «Закон» ближе все-таки к тексту «Корана Магомета», а не «Гю- листана»: под «законом», о котором идет речь в стихотворении, подразуме- вается именно Пятикнижие, а не просто «несколько книг». 41 Мы приводим здесь перевод этой сентенции по тексту монографии И.Н. Холмогорова, а не по изданию «Гюлистана» 1882 г. в связи с тем, что в 1907 г. в распоряжении Бунина была именно эта монография. Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 267 Заключение Мы установили, что при написании стихотворений «Череп», «Пер- сидская мудрость», «Завет Саади» Бунин использовал монографию И.Н. Холмогорова, его же перевод «Гюлистана» и книгу Ж. Фрийе «Лите- ратурная Персия». Вопрос о знакомстве Бунина с другими русскими и ино- странными переводами главных произведений Саади («Бустана» и «Гюли- стана») остается открытым. Бунинские стихотворения, в которых действительно можно «выде- лить “след” Саади» (как мы выяснили, «Трон Соломона» и «Закон» к их числу не относятся), представляют собой не переводы, а парафразы притч, сентенций и максим Саади из перечисленных нами изданий. Приемы худо- жественной трансформации, к которым писатель прибегал в процессе ра- боты над этими стихотворениями, чаще всего заключались в сокращении того или иного исходного текста, заимствованного у Саади, реже — в замене персонажей, повествовательной точки зрения, выразительных средств. Изложенные в статье факты и соображения позволяют сделать вы- вод, что «Череп», «Персидскую мудрость» и «Завет Саади» в будущем Пол- ном собрании сочинений и писем Бунина целесообразно поместить среди оригинальных стихотворений, а не в томе с переводами. При этом «Пер- сидская мудрость» и «Завет Саади», по-видимому, должны печататься как равноправные произведения — невзирая на то, что тексты «Завета Саади» и десятой части «Персидской мудрости» идентичны. При этом «генетиче- ская» связь между стихотворениями должна быть отражена в научном ком- ментарии. Список литературы Исследования 1 Бакунцев А.В. Реминисценции из произведений Саади в публицистике и эписто- лярии И.А. Бунина: источниковедческий аспект проблемы // Studia Litterarum. 2023. Т. 8, № 3. С. 168–193. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2023-8-3-168-193 2 Двинятина Т.М. Общий очерк текстологии поэзии И.А. Бунина // Творчество И.А. Бунина в историко-литературном контексте (биография, источниковедение, текстология): сб. ст. / ред.-сост. О.А. Коростелев, С.Н. Морозов. М.: Литфакт, 2019. С. 557–703. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 268 3 Летопись жизни и творчества И.А. Бунина / сост. С.Н. Морозов. М.: ИМЛИ РАН, 2011. Т. 1: 1870–1909. 944 с. 4 Летопись жизни и творчества И.А. Бунина / сост. С.Н. Морозов. М.: ИМЛИ РАН, 2017. Т. 2: 1910–1919. 1184 с. 5 Литературное наследство. М.: Наука, 1973. Т. 84: Иван Бунин. Кн. 1. 696 с. 6 Литературное наследство. М.: ИМЛИ РАН, 2022. Т. 110: И.А. Бунин: Новые мате- риалы и исследования. Кн. 2. 992 с. 7 Рейснер М.Л., Ардашникова А.Н. Персидская литература IX–XVIII веков: в 2 т. / отв. ред. Е.О. Акимушкина. М.: Сандра, 2021. Т. 2: Персидская литература в XIII–XVIII вв. Зрелая и поздняя классика. 384 с. 8 Сафиулина Р.М. Раннее творчество И.А. Бунина и Коран Альбера де Бибер- штейн-Казимирского // Творчество И.А. Бунина в историко-литературном кон- тексте (биография, источниковедение, текстология): сб. ст. / ред.-сост. О.А. Коростелев, С.Н. Морозов. М.: Литфакт, 2019. С. 163–171. Источники 9 Бунин Ив. Из цикла «Восток»: 1) Мекам; 2) Гермон; Из цикла «Восток»: 1. Закон; 2. Мандрагора // Современный мир. СПб., 1907. № 11. С. 18–19, 53. 10 Бунин Ив. Иоанн Рыдалец. Рассказы и стихи 1912–1913 г. М.: Книгоизд-во писате- лей в Москве, 1913. 264 с. 11 Бунин Ив. Персидская мудрость // Русское слово. М., 1913. 29 сентября. № 224. С. 4. 12 Бунин Ив. Рассказы в стихах: С обезьяной; Трон Соломона // Сборник товарище- ства «Знание» за 1908 год. СПб.: Т-во «Знание», 1908. Кн. 20. С. 119–122. 13 Бунин Ив. Собр. соч.: в 6 т. СПб.: Т-во «Знание», 1908. Т. 4. 250 с. 14 Бунин Ив. Тень Птицы // Земля. М.: Московское книгоизд-во, 1908. Сб. 1. С. 229–272. 15 Бунин Ив. Череп: Из «Бустана» Саади // Женское дело. М., 1912. № 19. 1 октября. С. 6. 16 Бунин И.А. Полн. собр. соч.: в 6 т. Пг.: Т-во А.Ф. Маркс, 1915. Т. 3. 248 с. 17 Бунин И.А. Полн. собр. соч.: в 6 т. Пг.: Т-во А.Ф. Маркс, 1915. Т. 6. 336 с. 18 Бунин И.А. Стихотворения: в 2 т. / вступ. ст., сост., подгот. текста, примеч. Т.М. Двинятиной. СПб.: Изд-во Пушкинского Дома; Вита Нова, 2014. Т. 2. 544 с. 19 Бунин И.А. Чаша жизни. Париж: Русская земля, 1921. 284 с. 20 Гаффаров М.А. Персидско-русский словарь: в 2 т. / под ред. Ф.Е. Корша. М.: Наука, 1976. Т. 1. 433 с. 21 Гюлистан, сочинение Саади / пер. с перс. К. Ламброса. Одесса: Тип. Л. Нитче, 1862. VIII, 276, 11 с. 22 Гюлистан: «Цветник роз»: Творение шейха Саади Ширази / пер. с перс. И. Хол- могорова. М.: К.Т. Солдатенков, 1882. 353 с. Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 269 23 Коран Магомета, переведенный с арабского на французский переводчиком фран- цузского посольства в Персии Казимирским / с примеч. и жизнеописанием Ма- гомета; пер. с франц. К. Николаева. 2-е изд. М.: К. Шамов, 1865. XXXIV, 468, XVI, 24 с. 24 Крымский А. История Персии, ее литературы и дервишеской теософии. М.: Тип. Х. Улицкого, 1914–1917. Т. 3. 504 с. 25 Розовый кустарник шейха Муслехеддина Саади Ширазского, славный под назва- нием Гулистана / пер. с перс. С. Назарианца. М.: Тип. Лазаревского ин-та вост. яз., 1857. XX, 174 с. 26 Саади. Бустан. Лирика / пер. с перс. В. Державина, А. Старостина. М.: ГИХЛ, 1962. 528 с. 27 Саади. Гулистан: Розовый сад / пер. с перс. Р. Алиева; пер. стихов А. Старостина; под ред. А. Бертельса и С. Шервинского; подгот. текста, вступ. ст., примеч. Р. Алиева. М.: ГИХЛ, 1957. 324 с. 28 Французско-русский словарь: 37000 слов / сост. В.Г. Гак, Ж. Триомф, Г.Г. Соко- лова и др.; под ред. В.Г. Гака и Ж. Триомфа. М.: Русский язык, 1991. 1056 с. 29 Холмогоров И. Шейх Мослихуддин Саади Ширазский и его значение в истории персидской литературы. Казань: Унив. тип., 1867. 147, 4 с. 30 Чуковский К. Смерть, красота и любовь в творчестве И.А. Бунина // Нива. Пг., 1914. № 49. С. 947–950. 31 Шейх Муслих-эд-дин Са’ди. Бустан / вступ. ст., пер. и примеч. К. Чайкина. М.: Academia, 1935. XXII, 218, 12 с. 32 Davie G.S. The garden of fragrance / being a complete translation of the Bostan of Sadi from the original Persian into English verse. London: K. Paul, Trench and Co, 1882. XIX, 301 p. 33 Frilley G. La Perse littéraire / préface de Mirza Abbas Khan Aalamol-Molk; avec une essai sur les études persanes en France par C. Simond. Paris: Louis-Michaud, [1909]. 223 p. 34 Gulistan or Rose Garden by Musle-Huddeen sheik Saadi, of Shiraz / trans. from the original by Francis Gladwin, with an essay on Saadi’s life and genius by James Ross, and a preface by R.W. Emerson. Boston: Ticknor and Fields, 1865. XVIII, 379 p. 35 Gulistan ou le Parterre-de-fleurs du cheikh Moslih-Eddin Sadi de Chiraz / traduit littéralement sur l’édition autographique du texte publiée en 1828, avec les notes historiques et grammaticales par N. Sémelet. Paris: L’Imprimerie Royale, 1834. 410 p. 36 Gulistan ou le Parterre de roses par Sadi / traduit du persan sur les meilleures textes imprimés et manucrits et accompagné de notes historiques, géographiques et littéraires par Ch. Defrémery. Paris: Librairie de Firmin Didot Frères, Fils et Co., 1858. XLVII, 359 p. 37 Le Boustan ou Verger, poème persan de Saadi / trad. pour la première fois en français avec une introduction et des notes par A.C. Barbier de Meynard. Paris: Ernest Leroux, 1880. XXXV, 387 p. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 270 38 Moslicheddin Sadi’s Lustgarten (Bostan) / aus dem Persischen übersetzt von K.H. Graf. Jena: Hochhausen, 1850. XIV, 236 S. 39 Moslicheddin Sadi’s Rosengarten / nach dem Texte und dem arabischen Commentare Sururi’s aus dem Persischen übersetzt mit Anmerkungen und Zugaben von Karl Heinrich Graf. Leipzig: J.A. Brockhaus, 1846. 302 S. 40 Saadi’s Bostan / aus dem Persischen übersetzt von F. Rückert. Leipzig: Verlag von S. Hirzel, 1882. VIII, 285 S. 41 Sadi. Gulistan or Flower Garden / trans., with an essay, by James Ross and a note upon the translator by Charles Sayle. London: Walter Scott, 1890. VIII, 311 p. 42 Schich Sadi. Persisches Rosenthal nebst Locmans Fabeln / [übesetzt von A. Olearius]. Neue, verbesserte Auflage. Wittenberg und Zerbst: J.G. Schummel, 1775. 358, 34 S. 43 The Gulistan or Rose Garden of shaikh Muslihu’D-Din Sa’di of Shiraz / translated from a revised text, with copious notes, and a life of the poet by John T. Platts. London: Wm. II Allen and Co., 1876. XIX, 356 p. 44 The Gulistan or Rose-Garden, of sheikh Muslihu’D-Din Sadi of Shiraz / translated for the first time into prose and verse, with an introductory preface, and a life of the author, from the Atish Kadah by Edward B. Eastwick. Hertford: Stephen Austin, 1852. XXXII, 311 p. References 1 Bakuntsev, A.V. “Reministsentsii iz proizvedenii Saadi v publitsistike i epistoliarii I.A. Bunina: istochnikovedcheskii aspekt problemу” [“The Reminiscences from Saadi’s Works in the Publicism and Epistolary of Ivan Bunin: The Source Studies Aspect of the Problem”]. Studia Litterarum, vol. 8, no. 3, 2023, pp. 168–193. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2023-8-3-168-193 (In Russ.) 2 Dviniatina, T.M. “Obshchii ocherk tekstologii poezii I.A. Bunina” [“General Review of the Textology of Ivan Bunin’s Poetry”]. Korostelev, O.A., and S.N. Morozov, editors. Tvorchestvo I.A. Bunina v istoriko-literaturnom kontekste (biografiia, istochnikovedenie, tekstologiia): sbornik statei [Creative Work of I.A. Bunin in the Historical and Literary Context (Biography, Source Studies, Textual Criticism): Collection of Articles]. Moscow, Litfakt Publ., 2019, pp. 557–703. (In Russ.) 3 Letopis’ zhizni i tvorchestva I.A. Bunina [Chronicle of I.A. Bunin’s Life and Work], vol. 1: 1870–1909 [1870–1909], comp. by S.N. Morozov. Moscow, IWL RAS Publ., 2011. 944 p. (In Russ.) 4 Letopis’ zhizni i tvorchestva I.A. Bunina [Chronicle of I.A. Bunin’s Life and Work], vol. 2: 1910–1919 [1910–1919], comp. by S.N. Morozov. Moscow, IWL RAS Publ., 2017. 1184 p. (In Russ.) 5 Literaturnoe nasledstvo [Literary Heritage], vol. 84: Ivan Bunin [Ivan Bunin], book 1. Moscow, Nauka Publ., 1973. 696 p. (In Russ.) Крупным планом: И.А. Бунин / А.В. Бак унцев 6 Literaturnoe nasledstvo [Literary Heritage], vol. 110: I.A. Bunin: Novye materialy i issledovaniia [I.A. Bunin: New Materials and Research], book 2. Moscow, IWL RAS Publ., 2022. 992 p. (In Russ.) 7 Reisner, M.L., and A.N. Ardashnikova. Persidskaia literatura IX–XVIII vekov: v 2 t. [Persian Literature of the 9th–18th Centuries: in 2 vols.], ed. by E.O. Akimushkina, vol. 2: Persidskaia literatura v XIII–XVIII vekakh. Zrelaia i pozdniaia klassika [Persian Literature in the 13th–18th Centuries. Mature and Late Classics]. Moscow, Sandra Publ., 2021. 384 p. (In Russ.) 8 Safiulina, R.M. “Rannee tvorchestvo I.A. Bunina i Koran Al’bera de Bibershtein- Kazimirskogo” [“Early Work of I.A. Bunin and the Koran of Albert de Biberstein- Kazimirsky”]. Korostelev, O.A., and S.N. Morozov, editors. Tvorchestvo I.A. Bunina v istoriko-literaturnom kontekste (biografiia, istochnikovedenie, tekstologiia): sbornik statei [Creative Work of I.A. Bunin in the Historical and Literary Context (Biography, Source Studies, Textual Criticism): Collection of Articles]. Moscow, Litfakt Publ., 2019, pp. 163–171. (In Russ.)