Studia Litterarum

Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 70 ПЕРЕВОД МЕЛАНХОЛИЧЕСКОГО ТОНА: Э.А. ПО И Ш. БОДЛЕР © 2024 г. С. Мартинес Селис Диас Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия Дата поступления статьи: 30 января 2024 г. Дата одобрения рецензентами: 11 марта 2024 г. Дата публикации: 25 декабря 2024 г. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2024-9-4-70-85 Аннотация: Статья посвящена анализу процесса передачи меланхолического тона в переводе Ш. Бодлера стихотворения Э.А. По «Ворон». Сравнение двух вариантов перевода, сделанных в 1853–1854 гг. и в 1864 г., дает возможность понять изменения, произошедшие в эстетике Бодлера. При переводе «Ворона» Бодлер сталкивается с идеей По о «меланхолическом тоне» как основе стихотворения и связи этого тона с общим значением произведения. В результате исследования показывается, что на протяжении всего процесса перевода Бодлер, с одной стороны, восстанавливает меланхолический тон, следуя структуре, заданной По, а с другой — добавляет собственные элементы, что в конечном итоге не только приводит к созданию нового меланхолического тона «Ворона», но и отражается в изменении способа создания меланхолической атмосферы Бодлером в его дальнейших произведениях. Ключевые слова: Э.А. По, Ш. Бодлер, перевод, меланхолия, меланхолический тон, поэма, эссе, строфа, стихотворение в прозе. Информация об авторе: Сезар Мартинес Селис Диас — аспирант кафедры истории зарубежных литератур, Санкт-Петербургский государственный университет, Университетская наб., д. 7–9, 199034 г. Санкт-Петербург, Россия. ORCID ID: https://orcid.org/0009-0004-7071-7899 E-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. Для цитирования: Мартинес Селис Диас С. Перевод меланхолического тона: Э.А. По и Ш. Бодлер // Studia Litterarum. 2024. Т. 9, № 4. С. 70–85. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2024-9-4-70-85 Научная статья / Research Article https://elibrary.ru/UXDXBZ УДК 821.133.1.0 ББК 83.3(4Фра) Мировая литература / С. Мартинес Селис Диас 71 This is an open access article distributed under the Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0) Studia Litterarum, vol. 9, no. 4, 2024 TRANSLATING THE MELANCHOLY TONE: E.A. POE AND CH. BAUDELAIRE © 2024. César Martínez Celis Díaz Saint-Petersburg State University, St. Petersburg, Russia Received: January 30, 2024 Approved after reviewing: March 11, 2024 Date of publication: December 25, 2024 Abstract: This article addresses the transfer process of the melancholy tone in Ch. Baudelaire’s translation of Edgar Allan Poe’s “The Raven.” The comparison between both variants of the translation, done respectively in 1853–1854 and 1864, allows us to understand the changes within Baudelaire’s aesthetics. While translating “The Raven,” Baudelaire faces Poe’s idea of a “melancholy tone” as the basis of the poem and its relevance to its general meaning. The article shows how, throughout this process, Baudelaire rebuilds such a melancholy tone by following the structure given by Poe and adding from himself. This endeavor would not only create a new melancholy tone for “The Raven” but also change the way Baudelaire would create the melancholy ambiance in his further works. Кeywords: Edgar Allan Poe, Charles Baudelaire, translation, melancholy, melancholy tone, poem, essay, stanza, poem in prose. Information about the author: César Martínez Celis Díaz, PhD Student, Department of World Literature, Saint-Petersburg State University, Universitetskaya Emb., 7–9, 199034 St. Petersburg, Russia. ORCID ID: https://orcid.org/0009-0004-7071-7899 E-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. For citation: Martinez Celis Diaz, C. “Translating the Melancholy Tone: E.A. Poe and Ch. Baudelaire.” Studia Litterarum, vol. 9, no. 4, 2024, pp. 70–85. (In Russ.) https://doi.org/10.22455/2500-4247-2024-9-4-70-85 Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 72 Влияние Эдгара По на французскую литературу неоспоримо. Его творче- ство было созвучно поэтическим изысканиям французских поэтов XIX в., в особенности в области взаимосвязи между музыкальностью и содержа- нием. Нет никаких сомнений в том, что поэтом, подготовившим почву для развития и распространения во французской культуре произведений По, был Шарль Бодлер. Хотя Бодлер был не первым, кто переводил По (уже существовали некоторые переводы, среди которых стоит упомянуть Аме- дея Пишо — «Золотой жук» в 1845, Пьера Гюстава Брюне — «Убийство на улице Морг» в 1846), в своих переводах он наиболее полно отражает ключе- вые мотивы творчества американского поэта, которые окажутся важными для французской поэзии и получат дальнейшее развитие в символизме. Это прежде всего относится к его пониманию красоты или прекрасного: Эстетическая теория По, по видимости более чем традиционна, но при ближайшем рассмотрении обнаруживает в себе весьма радикальные посылки. Поэзия, по определению, есть область прекрасного, но что такое «прекрасное»? — Отнюдь не свойство самого предмета, как полагают многие, поясняет По, — и вообще «не качество, как принято считать, а эффект» [По 1977б, с. 1131; цит. по: 2, с. 120–121], т. е. воздействие, производимое чем-то или кем-то на кого-то [2, c. 120–121]. Здесь невозможно не отметить сходство со стремлением Малларме 1 Цитата в источнике: По Э.А. Философия творчества. М.: Искусство, 1977. С. 110–121 (Po E.A. “Filosofiia tvorchestva” [“The Philosophy of Composition”]. Moscow, Iskusstvo Publ., 1977, pp. 110–121). Мировая литература / С. Мартинес Селис Диас 73 «рисовать не вещь, но производимый ею эффект» [23, c. 382]. Пожалуй, самый известный перевод Бодлера — это перевод поэтический, «Ворон»; однако необходимо подчеркнуть, что преимущественно французский поэт занимался переводом прозы По. «По Бодлера — почти исключительно про- заик и очень мало — поэт» [10, p. 58]2. Первыми переводами прозы По у Бод- лера стали «Месмерическое откровение» (1848), «Береника», «Философия обстановки», «Колодец и Маятник» и «Повесть Крутых Гор» (все — 1852 г.). К прозе он обратится и в своем переводе «Ворона» в 1853 г. До этого ни одно другое поэтическое произведение По, кажется, не привлекало внимания французских переводчиков3. Известно, что Бодлер видел в творчестве По, а может быть и в его жизненной философии, параллели, которые привлекали его и побуждали переводить творения американского романтика. «Таким образом, фигура зеркальности, узнавания, аналогии изначально опреде- ляла характер отношения Бодлера к По. По был двойником, родственной душой, братом по духу и — чужестранцем, человеком иной культуры, одно- временно знакомым (bekannt) и незнакомым. Они никогда не встречались и не состояли в переписке, тем не менее на протяжении последних двух де- сятилетий Бодлер ощущал постоянное присутствие По в своей жизни» [3, с. 216–217]. Одно из ключевых понятий в творчестве обоих поэтов — это мелан- холия. Есть несколько исследований, в которых с разных точек зрения ана- лизируется значение и развитие меланхолии как в творчестве двух поэтов, так и в их жизни. Среди них стоит упомянуть книгу Жана Старобинского «Чернила меланхолии», в которой рассмотрено всё — от общей истории меланхолии Гиппократа до конкретно меланхолии, ностальгии и сплина в разных стихотворениях Шарля Бодлера. Равным образом показывается воплощение этого чувства в таких фигурах, как фланёр и денди, а также связь образа денди со стихами «Сплин» в сборнике «Цветы зла». Стоит упо- мянуть и раздел «Меланхолия национального гения, или о литературном национализме По, Бодлера и Достоевского» в книге «Фигуры Достоевского во французской литературе XX века» С.Л. Фокина, где эти писатели рас- 2 Здесь и далее, если не указано иначе, перевод автора работы. 3 Необходимо отметить, что за два месяца до выхода перевода Бодлера, 9 января 1853 г., был опубликован анонимный перевод «Ворона» в статье Огюста Пуле-Малассиса, касаю- щейся творчества По. К сожалению, у нас нет доступа к данному переводу. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 74 сматриваются как представители «меланхолического гения», воплощаю- щего специфическую национальную идентичность; кроме того, внимание уделяется их конфронтации с отсутствием, что ведет обоих к творению. «Меланхолия национального гения сказывается в этой потребности в на- чале, истоке, главном поэтическом принципе, а также в остром пережива- нии его отсутствия и необходимости творения исходя из ничто, в сознании своей вторичности и невозможности установить свою истинную родослов- ную» [4, с. 389]. Характеристики, которые объединяют этих авторов через меланхолию, обнаруживаются и в их стихах, и в самом их мировоззрении. Именно по тому, как они подходят к созданию своих текстов, мы видим, как меланхолия влияет на творчество каждого поэта. Благодаря переводам По, сделанным Бодлером, можно проанализировать сходства и различия в по- этическом осмыслении этого концепта у двух авторов, а также проследить, какие черты поэтики американского поэта Бодлер использует для разра- ботки своей собственной идеи меланхолии. В 1846 г. Эдгар Аллан По написал эссе под названием «Философия творчества», в котором объясняет почти математический процесс созда- ния своего самого известного стихотворения — «Ворон». Это эссе было особенно значительным для Бодлера и символистов, поскольку в нем По рассуждает о том, как форма, музыкальность и другие стилистические осо- бенности стихотворения, сочетаясь с его содержанием, приводят к усиле- нию смысла. Известно, что Бодлер видел в творчестве По отражение своих собственных поэтических интересов, и в данном эссе он находит связь с собственной творческой практикой. Он пишет письмо французскому жур- налисту и художественному критику Теофилю Торе (1807–1869), в котором заявляет об этой близости: «Меня вот обвиняют в подражании Эдгару По! Знаете ли, отчего я с таким терпением переводил По? Оттого что он на меня походил. В первый же раз, открыв одну из его книг, я с ужасом и восторгом обнаружил не только сюжеты, о которых сам помышлял, но и фразы, проду- манные мною, а написанные им двадцатью годами ранее» [20, c. 236]. Надо сказать, что среди текстов, которые Бодлер переводил из По, он также пере- водит это эссе, опубликованное вместе с его второй версией перевода «Во- рона» в 1864 г. под названием «La génèse d’un poème» («Генезис поэмы»), и добавляет предисловие, где кратко объясняет некоторые переводческие решения, принятые им при работе над «Вороном». Этот факт является важ- Мировая литература / С. Мартинес Селис Диас 75 ным подтверждением того, что Бодлер размышлял о процессе перевода и осознавал специфику меланхолического тона По. В своем эссе, определив длину (около ста стихов) и сферу стихотворения, По считает, что третьим шагом будет выбор тона. Зная, что его область — Красота, он приходит к простому выводу о том, какой тон ему следует выбрать: «Что касается Красоты как моей сферы, то мой следую- щий вопрос относился к тону ее высшего проявления — и весь опыт пока- зывает, что такой тон — тон печали. Красота, какого бы рода она ни была, в ее высшем развитии, неизменно возбуждает чувствительную душу до слез. Меланхолия, таким образом, является наиболее законным из всех поэти- ческих тонов» [30, p. 11]. Интересно, какое значение По придает меланхо- лическому тону. Он утверждает, что этот тон наиболее подходит не только для сферы красоты, но вообще для высших тем внутри поэзии. Мысль о том, что выбор тона — это третий шаг в его творческом процессе, показы- вает, насколько существенным для стихотворения «Ворон» и, безусловно, для его переводов будет сохранение верного тона, который лежит в основе произведения и оказывается важнее персонажей или точной темы. Меланхолический тон создается не только через лексику, но и через звукопись и структуру стихотворения, которые По косвенно упоминает: «Поскольку звучание припева было определено, нужно было найти слово, воплощающее его, и в то же время с наивозможной полнотой гармониру- ющее с предрешенным настроением поэмы. В таком искании было абсо- лютно невозможно не вспомнить слово “Nevermore”. Оно действительно первым пришло мне в голову» [24, c. 174]4. Здесь слово, выбранное для рефрена, заключает в себе общую идею стихотворения в том смысле, что и его значение, и его звучание помогают создать меланхолический тон. Важ- ность этих двух характеристик становится очевидной, если принять по вни- мание, что это слово, как рефрен, и звуки «o» и «r», будут повторяться на протяжении всего стихотворения. Если рассматривать это с точки зрения перевода, то уже можно увидеть трудность или почти невозможность найти адекватное слово на другом языке, которое отвечало бы этим критериям. Сходную мысль высказывает французский поэт Ив Бонфуа в своей статье «La traduction au sens large» (2008) («Перевод в широком смысле слова»), 4 Перевод К.Д. Бальмонта. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 76 где он исследует проблемы перевода творчества По: «Переводить “Ворона”, распутав этот клубок аллитераций, звуков, переплетений звука и смысла в тексте на другом языке, видимо, невозможно» [9, p. 20]. Это станет серьез- ной проблемой для сохранения или реконструкции меланхолического тона стихотворения во французском языке, что признает и Бодлер в своем пре- дисловии: «Читатель поймет, что я не могу дать ему точное представление о глубоком и мрачном звучании, о мощной монотонности этих стихов, ши- рокие и тройные рифмы которых звучат как похоронный звон меланхолии» [27, p. 162]. Бодлер понимает, что повторение звуков в произведении тесно связано с меланхолическим эффектом, к которому стремился По, но также понимает, что ему необходимо выбирать между сохранением содержания и следованием структуре. Он отдает предпочтение первому, что очевидно, поскольку его перевод прозаический. Однако он стремится воссоздать му- зыкальность, некоторые аллитерации, порой за счет утраты структуры сти- хотворения. Стоит отметить, что в своем предисловии Бодлер объясняет эту му- зыкальность как «un glas de mélancolie», т. е. похоронный меланхолический звон церковного колокола. Это очередной пример тематической близости Бодлера и По, ибо этот образ не чужд и французскому поэту, который знал стихотворение По “The Bells” («Колокола»): «У него есть небольшое сти- хотворение, озаглавленное “Колокола”, представляющее собой настоящую литературную редкость; перевести его невозможно» [26, p. 97]. Бодлер использовал тот же образ в своем поэтическом творчестве. В стихотворе- нии «La cloche fêlée» («Разбитый колокол») (1851–1855) развивается тема сплина, и в нем можно увидеть аналогичную связь между значением и зву- чанием слов: «II est amer et doux, pendant les nuits d’hiver, / D’écouter, près du feu qui palpite et qui fume, / Les souvenirs lointains lentement s’élever / Au bruit des carillons qui chantent dans la brume» [29, p. 109]5. Повторение звуков [f, v, b, r] в «feu» и «fume», «souvenirs», «s’elever», «bruit», «brume» не слу- чайно. Можно также отметить аллитерацию на [l] в «s’elever», «lointains», «lentement» и ассонанс носового гласного в двух последних словах и в «chantent», что имитирует звук колокола. Здесь также существует соот- 5 Перевод К.З. Акопяна: «Горько и сладко зимними ночами / Слушать [, сидя] у огня, который трепещет и дымит, / Как медленно восходят [из прошлого] далекие воспоминания / Под звуки колоколов, поющих в тумане» [22, с. 161]. Мировая литература / С. Мартинес Селис Диас 77 ношение между звуком и значением. Бодлер понимает этот эффект и поэ- тому признает невозможность сохранить точность меланхолического звука в «Вороне». Вместо «Nevermore» рефрен в переводе Бодлера — «Jamais plus». Даже если это выражение может содержать ноты меланхолического тона, многое потеряно, поскольку все отношения созданы через повторение звуков. Возможно, в этом контексте самая большая потеря — фонетическая связь между словом «Nevermore» и именем женщины, по которой скорбит лирической герой: «Lenore». Бодлер сохраняет идею меланхолии в выра- жении «Jamais plus», как и в образе Ленор, но звуковое отношение между ними потеряно. Даже если меланхолический тон существует в переводе Бодлера, он не тот же самый. Это уже новый меланхолический тон, создан- ный на основании образности По и обогащенный собственными образами Бодлера. Именно из-за подобных сложностей обычно считается, что пере- водить стихи может только поэт: «Переводчик стихов не может не быть по- этом. Это значит, что в переводном стихотворении он создает поэтическое содержание, близкое или аналогичное тому, каким обладает оригинал. <...> …Поэтическое содержание — это не столько то, о чем в стихотворении го- ворится, сколько отношение поэта к тому, о чем говорится» [6, c. 119]. Это означает, что вместо того, чтобы точно переводить меланхолический тон, каким он был в стихотворении По, Бодлер воссоздает меланхолический тон на основе своего собственного отношения к теме. Это также очевидно в реконструкции образа Ленор в переводе Бод- лера. Последние наблюдение, которое По делает в своем эссе о построении меланхолии в стихотворении, связано с этим образом: <…> итак, смерть красивой женщины, несомненно, есть самый поэ- тический замысел, какой только существует в мире, и равным образом не- сомненно, что уста, наиболее пригодные для такого сюжета, суть уста любя- щего, который лишился своего счастья [24, c. 175]6. По концентрирует в образе Ленор три важнейших аспекта стихотворения: звучание ее имени, понятие красоты и меланхолию от ее утраты. 6 Перевод К.Д. Бальмонта. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 78 Хотя Бодлер не может воссоздать фонетическую связь имени с выражением «jamais plus», в двух других аспектах он сохраняет меланхолический тон. Внимание, которое Бодлер уделяет задаче создания звуковых аллюзий на образ Ленор, особенно заметно во второй строфе: Eagerly I wished the morrow; — vainly I had sought to borrow From my books surcease of sorrow — sorrow for the lost Lenore [30, p. 30]. В переводе: Ardemment je désirais le matin; en vain m’étais-je efforcé de tirer de mes livres un sursis à ma tristesse, ma tristesse pour ma Lénore perdue [27, p. 155]. На первый взгляд кажется, что перевод в точности повторяет поря- док оригинала. Однако стоит отметить, что Бодлер добавляет притяжатель- ные местоимения и к грусти, и к Ленор. Это можно было бы считать незна- чительным изменением, но на самом деле оно меняет меланхолический тон, добавляя этим образам семантику некоторой одержимости: утрата приоб- ретает личный оттенок, и лирический герой становится центром произве- дения. Бодлер понимал, что меланхолия По отличается от его собственной. В 1852 г. в журнале «Revue de Paris» было опубликовано эссе Бодлера «Эдгар Аллан По, его жизнь и творчество», где он говорил: «Отчаянные отголо- ски меланхолии, проходящие через произведения По, имеют действительно пронзительный акцент, но надо также сказать, что это меланхолия очень одинокая и очень неприятная обыкновенным людям» [26, p. 92]7. Это по- казывает, что Бодлеру, напротив, близки поиски более «симпатичной» для людей меланхолии. Добавление притяжательных местоимений в переводе свидетельствует о трансформации этой меланхолии во что-то более близкое для человека, что меняет сам тон стихотворения в переводе. В отличие от других переводчиков, Бодлер занят поисками создания меланхолического тона вокруг образа лирического героя, как это верно подметил С. Бактиар: «Два первых стиха третьей строфы показывают, что, в то время как Бодлер 7 М. Брикс развивает эту идею в статье «Бодлер, “ученик” Эдгара По?»: «“Меланхо- лию” здесь следует понимать в платоническом смысле, как эквивалент “Yheimweh”, то есть ностальгического импульса “к величию, которое находится за могилой”. Такая меланхолия сопровождается презрением к ближайшему окружению: поэт запирается в своей вселенной; он отвергает землю и, в частности, людей вокруг него, виновных в том, что они не стремятся освободиться от посредственности нижнего мира» [10, p. 65]. Мировая литература / С. Мартинес Селис Диас 79 сосредоточивается на проклятом человеке, Малларме создает в стихотворе- нии вселенную тревоги и идет даже дальше, чем сам По» [8, p. 13]. Поэтому потерянный объект, воплощенный в Ленор, будет тесно связан на языковом уровне со скорбящим любовником в переводе Бодлера. Важность этого решения становится более очевидной при сравне- нии с более ранней версией перевода, сделанной Бодлером в 1853–1854 гг. В этой первой версии есть два существенных различия в контексте мелан- холической тональности: «Ardemment je désirais le matin; — vainement j’avais cherché à tirer — de mes livres un sursis à mon chagrin, mon chagrin, pour la morte Lénore» [27, p. 311]. Во-первых, имя Ленор не сопровождается здесь притяжательным местоимением. Кажется, что в этом варианте Бодлер стре- мится точнее следовать замыслу По и изобразить прежде всего образ Ленор вне зависимости от лирического героя. Изменение во второй версии ближе к меланхолическому тону творчества Бодлера, больше ориентированному на страдающего лирического героя. Во-вторых, происходит замена слова «chagrin» на «tristesse». Мы видим намерение Бодлера придерживаться текста По. В первой версии присутствует аллитерации звука «m»: «ardemment», «matin», «vainement», «mes», «mon», «morte», и звука «ch»: «cherché», «chagrin». Во второй версии аллитерации на «m» сохраняются: «ardemment», «matin», «m’étais», «mes», «ma», но появляется звук «t»: «matin», «m’étais», «tirer», «tristesse». Замена сhagrin на tristesse меняет звуковой фон, сохраняя аллитерацию на «t», в то время как звук «ch» нарушал гармонию. Смерть относится не к лириче- скому герою, а к Ленор, и это лучше показано во втором варианте: «mortе» и «Lénorе». В своем прозаическом переводе Бодлер уделяет большое вни- мание построению меланхолического тона и новой музыкальности стихот- ворения. Еще одно отличие между этими двумя версиями, которое может показать специфику построения меланхолического тона, — это восьмая строфа. В первой версии: Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling, By the grave and stern decorum of the countenance it wore: [30, p. 48]. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 80 Donc, cet oiseau d’ébène, transformant ma mélancolique humeur en humeur souriante, — par le grave et sévère décorum de sa contenance, il la dissipa: [27, p. 312]. Удивительно, что в первом варианте Бодлер решил перевести слово «sad» как «mélancolique humeur», зная, что тема меланхолии в по- эме нетривиальна. Это решение может быть объяснено или как попытка создать аллитерацию со звуком «m», или как попытка создать меланхо- лический тон, прямо используя слово «меланхоличный». Аллитерация создана благодаря словам «tristesse» в «transformant ma tristesse». Скорее всего, решение было принято для построения меланхолического тона. Од- нако прямое упоминание «меланхолии» противоречит одному из важней- ших принципов символизма, т. е., как было сказано выше, по Малларме, «рисовать не вещь, но производимый ею эффект» [23, c. 382]. Возможно, по этой причине во второй версии его перевода слово «меланхолия» уже отсутствует. «Alors cet oiseau d’ébène, par la gravité de son maintien et la sévérité de sa physionomie, induisant ma triste imagination à sourire» [27, p. 157]. Несмотря на изменения, аллитерация звука «t» еще содержится в словах «gravité», «maintien», «sévérité» и «triste». Это соответствует творчеству Бодлера в целом, который нечасто использует слова, производные от меланхо- лии, заменяя их родственными, которые создают этот меланхолический тон. «Но в своих стихах, в той транспозиции, которая и есть поэзия, Бодлер выражает меланхолию, не произнося ее имени (за редкими исключениями), используя смещения (сплин – денди), иносказания, аллегории (ирония, боль...), кото- рые в некоторой степени представляют собой герб меланхолии…» [17, p. 219]8. В переводах Бодлера мы можем видеть, как эта особенность его поэзии под- тверждается с годами. Исчезновение слова «меланхоличный» в восьмой строфе — не един- ственный случай в стихотворении. Уже в третьей строфе мы видим: And the silken sad uncertain rustling of each purple curtain Thrilled me — filled me with fantastic terrors never felt before [30, p. 34]. 8 «Mais dans ses poèmes, dans cette transposition qu’est la poésie, Baudelaire dit la mélancolie sans en prononcer le nom (à quelques exceptions près), usant de déplacements (spleen – dandy), de périphrases, d’allégories (ironie, douleur...) qui vont en quelque sorte constituer un blason de la mélancolie…». Мировая литература / С. Мартинес Селис Диас 81 Et le soyeux, mélancolique, indéterminé, froufrou de chaque rideau de pourpre — me pénétrait, me remplissait de fantastiques terreurs, inconnues jusqu’à ce jour [27, p. 311]. В этом примере слово «меланхоличный» не вносит существенного вклада в музыкальность стихотворения. Кажется, что его основная функ- ция снова состоит исключительно в построении меланхолического тона. Во второй версии слово «triste» вновь заменяет «mélancolique». «Et le soyeux, triste et vague bruissement des rideaux pourprés me pénétrait, me remplissait de terreurs fantastiques» [27, p. 164]. Эта замена оказывается очень удачной, по- скольку она повторяет аллитерацию оригинала, сосредоточенную на звуке «s», имитирующем шум занавесок. Здесь Бодлер достигает создания мелан- холического тона как в музыкальности, так и в образности. Тщательная работа над переводом меланхолического тона у По ока- жет влияние на всё творчество Бодлера. Найденная им музыкальность «Во- рона» будет присутствовать и в более поздних стихотворениях француз- ского поэта. Ив Бонфуа даже называет это присутствие музыкальности По в творчестве Бодлера результатом самого процесса перевода: Иными словами, есть ли в их произведениях собственные тексты, действи- тельно собственные, но где память «Ворона» была бы такова, что их можно было бы считать «переводами», конечно, бесконечно свободными, но от этого еще более верными? Да, мне кажется, что они есть, и именно на них я со своей стороны хочу сосредоточить внимание в первую очередь: это, на- пример, у Бодлера «La chambre double» и у Малларме прежде всего «Sonnet en -yx» [9, p. 24]9. 9 Е.В. Баевская развивает эту тему в статье «“Ворон” Эдгара По: Бодлер и Малларме»: «Кажется, Бонфуа даже не критикует переводы Бодлера и Малларме, а только констатирует, что оба они с полным основанием отказались выполнять стихотворный перевод, считая, что он заранее обречен на неудачу, и не вложив в него всей мощи своего таланта. Они не дерз- нули, не рискнули, а ограничились голой передачей содержания. Настоящий перевод Эдгара По, утверждает Ив Бонфуа, надо искать в оригинальном творчестве обоих поэтов, например, у Бодлера в “La chambre double”, а у Малларме в первую очередь в “Sonnet en -yx”. И это, безусловно, справедливая мысль» [1, c. 23]. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 82 «La chambre double» («Двойная комната») — стихотворение, кото- рое на самом деле, как и перевод «Ворона», написано в прозе. Здесь Бодлер использует не только образы, отсылающие к «Ворону», но и поэтическую прозу в переводе По. Например, в стихотворении можно найти тот же са- мый звук стука в дверь: «Но вот раздался ужасный, тяжкий стук в дверь, и, как в дьявольском сне, мне почудилось, будто в грудь мне ударяет кирка. А потом вошел Призрак» [21, c. 217–218]10. Стихотворение наполнено обра- зами, демонстрирующими не только прямое влияние По, но и влияние че- рез его перевод. Стоит отметить, что, хотя сборник стихотворений в прозе Бодлера и был опубликован после его смерти, некоторые из них появились в 1855 г., т. е. между первой и второй версиями его перевода «Ворона». Это может свидетельствовать о двустороннем влиянии: перевод влияет на соб- ственное творчество и творчество — на перевод. Фигура По во Франции неотделима от Бодлера, и влияние его музы- кальности распространяется на других поэтов-символистов, таких как Вер- лен и Малларме. Если вспомнить, что Бодлер видел в По почти отражение самого себя, то можно понять, что процесс перевода меланхолического тона был также процессом развития меланхолического тона у самого француз- ского поэта. Две версии перевода «Ворона» служат свидетельством изме- нения точки зрения Бодлера и позволяют увидеть, как он совершенствует свои способы передачи меланхолического тона По, до того момента, пока ему не удастся его присвоить. Через сравнения этих двух версий с оригина- лом можно проследить зарождение собственно бодлеровского меланхоли- ческого тона, который невозможно объяснить без обращения к творчеству По. Список литературы Исследования 1 Баевская Е.В. «Ворон» Эдгара По: Бодлер и Малларме // Шаги/Steps. 2020. № 3. C. 18–27. DOI: 10.22394/2412-9410-2020-6-3-18-27 2 Венедиктова Т.Д. По следу Серафимов: между поэзией и аналитической прозой (чтение «Ворона» Э.А. По) // Литература двух Америк. 2017. № 2. С. 117–133. DOI: 10.22455/2541-7894-2017-2-117-133 10 Перевод Е.В. Баевской. Мировая литература / С. Мартинес Селис Диас 83 3 Уракова А.П., Фокин С.Л. (ред.) По, Бодлер, Достоевский: блеск и нищета нацио- нального гения : колл. монография. М.: Новое литературное обозрение, 2017. 496 с. 4 Фокин С.Л. Фигуры Достоевского во французской литературе XX века. СПб.: РХГА, 2013. 395 с. 5 Фонова Е.Г. Рецепция творчества Ш. Бодлера в русском символизме // Соловьев- ские исследования. 2016. № 1 (49). С. 155–169. 6 Эткинд Е.Г. Поэзия и перевод. М.; Л.: Сов. писатель, 1963. 429 с. 7 Ahmadi M.R. Rendre le “mal” en traduction // Recherches en langue française. 2020. № 2. P. 52–65. 8 Bakhtiar S. Charles Baudelaire et Stéphane Mallarmé, traducteurs d’Edgar Allan Poe. Bruxelles: Université Libre de Bruxelles, 2008–2009. 18 p. DOI: 10.13140/ RG.2.2.17446.06729 9 Bonnefoy Y. La traduction au sens large // Littérature. 2008. № 150. P. 9–24. 10 Brix M. Baudelaire, “disciple” d’Edgar Poe? // Romantisme. 2003. № 122. P. 55–69. https://doi.org/10.3406/roman.2003.122 11 Dufour P. Les Fleurs du Mal: dictionnaire de mélancolie // Littérature. 1988. № 72. P. 30–54. https://doi.org/10.3406/litt.1988.1465 12 Forquenot de la Fortelle A. Шарль Бодлер и Стефан Малларме в переводах русских символистов // Modernités Russes. 2018. № 17. P. 139–147. https://doi.org/10.3406/modru.2018.1145 13 Galli P. De Poe à Mallarmé, de Mallarmé à Poe: traduction, édition, création // Traduction, terminologie, rédaction. 2012. № 2. P. 143–164. https://doi.org/10.7202/1018806ar 14 Lavelle I. La traduction comme création littéraire, Le Symbolisme français dans le Japon de Meiji // Littera. 2022. № 7. P. 99–109. https://doi.org/10.20634/littera.7.0_99 15 Liu S. Melancholy created by symbols in the poem “The Raven” // International Journal of Education and Humanities. 2023. № 1. P. 58–59. https://doi.org/10.54097/ijeh.v7i1.4923 16 Paul E. La traduction de la poésie et le respect de ses effets discursifs et phonétiques, illustrés par la traduction française du Raven d’Edgar Allan Poe. Ottawa: Université d’Ottawa, 2007. 119 p. 17 Petitpierre H. Jean Starobinski “La mélancolie au miroir” // Figures de la psychanalyse. 2001. № 4. P. 219–222. 18 Starobinski J. L’encre de la mélancolie. Paris: Éditions du Seuil, 2015. 679 p. 19 Zanetta J. Niveurmôrre: Versions françaises du Corbeau au XIXe siècle. Genève: Librairie Droz, 2020. 217 p. Источники 20 Бодлер Ш. Избранные письма / пер. с фр. под ред. и с примеч. С.Л. Фокина. СПб.: Machina, 2012. 366 с. Studia Litterarum /2024 том 9, № 4 84 21 Бодлер Ш. Цветы зла. Парижский сплин / пер. с фр. Е.В. Баевской, М.Д. Яснова, Эллиса. СПб.: Азбука, 2021. 352 с. 22 Бодлер Ш. Цветы зла. Обломки: текст и контекст : [новый перевод] / сост., пер., коммент. и статьи проф. К.З. Акопяна под общ. ред. проф. Н.Т. Пахсарьян. СПб.: Алетейя, Независимый альянс, 2021. 804 с. 23 Малларме С. Сочинения в стихах и прозе = Vers et prose / сост. Р.Д. Дубровкин; предисл. С.Н. Зенкина; ред. С.Н. Зенкин, Ю.А. Здоровов. М.: Радуга, 1995. 568 с. 24 По Э.А. Собранiе сочиненiй Эдгара По въ переводе съ английскаго К.Д. Баль- монта: разсказы, статьи, отрывки, афоризмы. М.: Книгоиздательство «Скор- пион», 1906. Т. II. 202 с. 25 Baudelaire Ch. Correspondance. Paris: Gallimard, 1973. T. II. 386 p. 26 Baudelaire Ch. Edgar Allan Poe. Sa vie et ses ouvrages. Paris: Revue de Paris, 1852. P. 90–110. 27 Baudelaire Ch. Eureka, La Genèse d’un poème. Paris: Louis Conard, Libraire-Éditeur, 1936. 329 p. 28 Baudelaire Ch. Le Spleen de Paris. Paris: Émile-Paul, 1917. 181 p. 29 Baudelaire Ch. Les Fleurs du Mal. Paris: Gallimard, 2005. 352 p. 30 Poe E.A. The Raven and the Philosophy of Composition. San Francisco and New York: Paul Elder and Company, 1907. 82 p. References 1 Baevskaia, E.V. “ʽVoron’ Edgara Po: Bodler i Mallarme” [“Edgar Poe’s ʽThe Raven’: Baudelaire and Mallarme”]. Shagi/Steps, no. 3, 2020, pp. 18–27. DOI: 10.22394/241294102020631827 (In Russ.) 2 Venediktova, T.D. “Po sledu Serafimov: mezhdu poeziei i analiticheskoi prozoi (chtenie ʽVorona’ E.A. Po)” [“In the Seraphym’s Footfalls: Between Poetry and Analytical Prose (Reading ʽThe Raven’ by Edgar Allan Poe”]. Literatura dvukh Amerik, no. 2, 2017, pp. 117–133. DOI: 10.22455/2541-7894-2017-2-117-133 (In Russ.) 3 Urakova, A.P., and S.L. Fokin. Po, Bodler, Dostoevskii: blesk i nishcheta natsional’nogo geniia: kollektivnaia monografiia [Poe, Baudelaire, Dostoyevsky: Splendors and Miseries of National Genius: Collective Monograph]. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie Publ., 2017. 496 p. (In Russ.) 4 Fokin, S.L. Figury Dostoevskogo vo frantsuzskoi literature XX veka [Dostoyevsky’s Images in the 20th-Century French Literature]. St. Petersburg, Russian Christian Academy for Humanities Publ., 2013. 393 p. (In Russ.) 5 Fonova, E.G. “Retseptsiia tvorchestva Sh. Bodlera v russkom simvolizme” [“The Reception of Charles Baudelaire’s Works in Russian Symbolism”]. Solov’evskie issledovaniia, no. 1 (49), 2016, pp. 155–169. (In Russ.) Мировая литература / С. Мартинес Селис Диас 6 Etkind, E.G. Poeziia i perevod [Poetry and Translation]. Moscow, Leningrad, Sovetskii pisatel’ Publ., 1963. 429 p. (In Russ.) 7 Ahmadi, Mohammad-Rahim. “Rendre le ʽmal’ en traduction.” Recherches en langue française, nu. 2, 2020, pp. 52–65. (In French) 8 Bakhtiar, Siavash. Charles Baudelaire et Stéphane Mallarmé, traducteurs d’Edgar Allan Poe. Bruxelles, Université Libre de Bruxelles, 2008–2009. 18 p. DOI: 10.13140/ RG.2.2.17446.06729 (In French) 9 Bonnefoy, Yves. “La traduction au sens large.” Littérature, nu. 150, 2008, pp. 9–24. (In French) 10 Brix, Michel. “Baudelaire, ʽdisciple’ d’Edgar Poe?” Romantisme, nu. 122, 2003, pp. 55–69. https://doi.org/10.3406/roman.2003.122 (In French) 11 Dufour, Pierre. “Les Fleurs du Mal: dictionnaire de mélancolie.” Littérature, nu. 72, 1988, pp. 30–54. https://doi.org/10.3406/litt.1988.1465 (In French) 12 Forquenot de la Fortelle, Anastassia. “Sharl’ Bodler i Stefan Mallarme v perevodakh russkikh simvolistov” [“Charles Baudelaire and Stephan Mallarmé Through the Translation of the Russian Symbolist Writers”]. Modernités Russes, nu. 17, 2018, pp. 139–147. https://doi.org/10.3406/modru.2018.1145 (In Russ.) 13 Galli, Pauline. “De Poe à Mallarmé, de Mallarmé à Poe: traduction, édition, création.” Traduction, terminologie, rédaction, nu. 25, 2012, pp. 143–164. https://doi.org/10.7202/1018806ar (In French) 14 Lavelle, Isabelle. “La traduction comme création littéraire, Le Symbolisme français dans le Japon de Meiji.” Littera, nu. 7, 2022, pp. 99–109. https://doi.org/10.20634/ littera.7.0_99 (In French) 15 Liu, Siyan. “Melancholy Created by Symbols in the Poem ʽThe Raven’.” International Journal of Education and Humanities, no. 1, 2023, pp. 58–59. https://doi.org/10.54097/ijeh.v7i1.4923 (In English) 16 Paul, Esther. La traduction de la poésie et le respect de ses effets discursifs et phonétiques, illustrés par la traduction française du Raven d’Edgar Allan Poe. Ottawa, Université d’Ottawa, 2007. 119 p. (In French) 17 Petitpierre, Hélène. “Jean Starobinski ʽLa mélancolie au miroir’.” Figures de la psychanalyse, nu. 4, 2001, pp. 219–222. (In French) 18 Starobinski, Jean. L’encre de la mélancolie. Paris, Éditions du Seuil, 2015. 679 p. (In French) 19 Zanetta, Julien. Niveurmôrre : Versions françaises du Corbeau au XIXe siècle. Genève, Librairie Droz, 2020. 217 p. (In French)