Studia Litterarum

Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 148 «ПИСЬМО С НАТУРЫ»: АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ В РАННЕЙ ПРОЗЕ И.А. БУНИНА © 2023 г. Е.Р. Пономарев Институт мировой литературы им. А.М. Горького Российской академии наук, Москва, Россия; Русская христианская гуманитарная академия им. Ф.М. Достоевского, Санкт-Петербург, Россия Дата поступления статьи: 08 февраля 2023 г. Дата одобрения рецензентами: 20 марта 2023 г. Дата публикации: 25 сентября 2023 г. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2023-8-3-148-167 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 22-18-00347 «Раннее творчество И.А. Бунина: поэзия, проза, критика, публицистика, переводы (1883–1902 гг.)» Аннотация: В статье пересматривается традиционная точка зрения о незрелости и несостоятельности раннего творчества И.А. Бунина. На основе новых материалов (собранного Бунинской группой ИМЛИ РАН полного корпуса ранней бунинской прозы) автор утверждает, что в произведениях Бунина конца 1880-х – начала 1890-х гг. почти нет свойственных эпохе литературных штампов. От них молодого Бунина избавляет «письмо с натуры» — живые зарисовки, жанровые сценки, точная передача разговоров. Одной из важнейших составляющих «письма с натуры» стал автобиографический материал: изображение родственников как особых «типов» (более в тургеневской манере, чем в современном для Бунина плане народнической социологии), а также зарисовок собственного детства, любовных историй и т. д. Приведя примеры автобиографического материала в ранней прозе Бунина и рассмотрев приемы его использования в текстах, автор приходит к выводу: раннее творчество Бунина глубоко самостоятельно, а сформировавшаяся в первое десятилетие писательства «натурная» поэтика сохранится у Бунина и в дальнейшем. Ключевые слова: И.А. Бунин, раннее творчество, автобиографизм, поэтика, литературные влияния, творческий генезис. Информация об авторе: Евгений Рудольфович Пономарев — доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник, Институт мировой литературы им. А.М. Горького Российской академии наук, ул. Поварская, д. 25 а, 121069 г. Москва, Россия; профессор, Русская христианская гуманитарная академия им. Ф.М. Достоевского, наб. р. Фонтанки, д. 15, 191011 г. Санкт-Петербург, Россия. ORCID ID: https://orcid.org/0000-0001-5508-6532 E-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. Для цитирования: Пономарев Е.Р. «Письмо с натуры»: Автобиографический материал в ранней прозе И.А. Бунина // Studia Litterarum. 2023. Т. 8, № 3. С. 148–167. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2023-8-3-148-167 Научная статья / Research Article https://elibrary.ru/VEFQJH УДК 821.161.1.0 ББК 83.3(2Рос=Рус)53 Русская литература / Е.Р. Пономарев 149 “LETTERS FROM NATURE”: AUTOBIOGRAPHICAL MATERIAL IN THE EARLY PROSE OF IVAN BUNIN © 2023. Evgeny R. Ponomarev A.M. Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia; F.M. Dostoevsky Russian Christian Humanitarian Academy, St. Petersburg, Russia Received: February 08, 2023 Approved after reviewing: March 20, 2023 Date of publication: September 25, 2023 Acknowledgements: The reported study was supported by the grant of the Russian Science Foundation, project no. 22-18-00347 “Early work of I.A. Bunin: poetry, prose, criticism, journalism, translations (1883–1902).” Abstract: The article reviews the traditional point of view about the immaturity and inconsistency of Ivan Bunin. On the basis of the new materials (complete corpus of Bunin’s early prose collected by the Bunin group of IWL RAS), the author claims that there are just a few literary clichés in the Bunin’s works of the late 1880s – early 1890s. Young Bunin is relieved of them by “writing from nature,” i. e. live sketches, genre scenes, accurate recording of conversations. Autobiographical material was one of the most important components of the technique “letter from nature,” i. e. the depiction of the relatives as special “types” (more in the Turgenev’s manner than in narodnik sociological plan), as well as the sketches of his own childhood, transformed love stories, etc. After citing examples of autobiographical material in Bunin’s early prose and considering the methods of its use in the texts, the author comes to the conclusion that Bunin’s early work is deeply independent, and Bunin’s “natural” poetics, formed in the first decade of his writing, influenced his poetics in the future. Кeywords: Bunin, early activity, autobiographic narrative, poetics, literary influence, creative genesis. Information about the author: Evgeny R. Ponomarev, DSc in Philology, Leading Research Fellow, A.M. Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences, Povarskaya 25 a, 121069 Moscow, Russia; Professor, F.M. Dostoevsky Russian Christian Humanitarian Academy, Fontanka Emb. 15, 191011 St. Petersburg, Russia. ORCID ID: https://orcid.org/0000-0001-5508-6532 E-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. For citation: Ponomarev, E.R. “ʽLetters from Nature’: Autobiographical Material in the Early Prose of Ivan Bunin.” Studia Litterarum, vol. 8, no. 3, 2023, pp. 148–167. (In Russ.) https://doi.org/10.22455/2500-4247-2023-8-3-148-167 This is an open access article distributed under the Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0) Studia Litterarum, vol. 8, no. 3, 2023 Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 150 Раннее прозаическое творчество И.А. Бунина лишь начинает изучаться по-настоящему. В советское время оно практически не рассматривалось ис- следователями, поскольку считалось — с легкой руки самого Бунина, нередко высказывавшего эти мысли, — незрелым и несамостоятельным [1, с. 636– 637]. Художественная незрелость для советской науки означала и незрелость идеологическую: близость молодого Бунина народническому кругу (в силу литературных и личных связей его старшего брата Юлия) служила дополни- тельной причиной не изучать поэтику его ранних рассказов. Молодой Бунин как писатель-народник не укладывался в общую схему советского литерату- роведения, использованную для интерпретации бунинского творчества: реа- лист, честно показавший распад дореволюционной деревни. Ранняя проза Бунина была впервые прочитана всерьез в 1980– 1990 гг. Сначала Н.М. Кучеровский [2], а затем (значительно более раз- вернуто) Ю.В. Мальцев [3] предложили новый взгляд на рассказы первой половины 1890-х гг. — ретроспективный. В раннем творчестве Бунина они увидели не столько отражение народнических идейных парадигм (которые, с их точки зрения, присутствуют в тексте постольку-поскольку, неярко и вынужденно), сколько мировоззренческие черты зрелого Бунина, суще- ственно отличающие его от писателей из народнических журналов. Приступая к работам по гранту «Ранний Бунин», Бунинская груп- па ИМЛИ РАН полагала, что эти установки прошлого века следует пере- смотреть. Вероятно, влияние народничества на Бунина было значительно сильнее; кроме того, круг чтения Бунина должен включать не только писа- телей-народников, но шире — властителей дум 1870–1880 гг.: от С.Я. Над- сона до К.М. Фофанова, от Л.Н. Толстого до А.И. Эртеля и В.Г. Короленко. Русская литература / Е.Р. Пономарев 151 Впрочем, тезис Ю.В. Мальцева о том, что уже ранний Бунин — раз- вивая традиционно народнические темы — заговорил ни на что не похо- жим собственным голосом (с оговорками по поводу литературной техники, которой писатель учился постепенно), подтверждается новым материалом1. Так, на мотивно-тематическом уровне ранней бунинской прозы почти нет народнических штампов2. Зато писатель активно использует «письмо с на- туры»: сюжетами его первых произведений нередко становятся непосред- ственные жизненные наблюдения, и именно эта «живая натура» освобож- дает текст от общих мест, характерных для «интеллигентской литературы» 1880-х гг. Например, рассказ «Первая любовь» (1890) — тема произведения станет важной для всего дальнейшего творчества Бунина — весь наполнен живыми диалогами подростков, яркими сценками бедного помещичьего быта, картинами провинциального города. Не менее живо звучит, каза- лось бы, проходной эпизод: главный герой отправляется с дядей в город и встречает мужицкий обоз. Возчики едут тихо и сонно, лишь один меща- нин от скуки ругается со стариком, едущим за ним. Этот диалог, вероятнее всего, точная запись крестьянской речи; пример речевого жанра «переру- гивания»: — Посмотрим, долго ли ты продержишься у самого-то, — говорил ме- щанин, выплевывая подсолнухи и болтая ногами. — Посмотрим! — Небось! — отвечал старик злобно и хрипло, — небось! Уж если тебя мошенника держат… — Меня-то будут держать! — перебивал мещанин. 1 Ю.В. Мальцев не рассматривал в своей монографии ранние прозаические опыты Буни- на конца 1880-х – начала 1890-х гг., к которым писатель позднее не возвращался. В рамках проекта «Ранний Бунин» впервые собран воедино весь корпус прозаических текстов писате- ля, который позволяет представить целостную картину ранней прозы. 2 Чуть не единственный (помимо традиционных противопоставлений жизни дворян и жизни крестьян) штамп такого рода обнаруживаем в переходном ко второму этапу творчества рассказе «Без роду-племени»: «Общество переживало тогда глухое время. Старшие братья сыграли свою роль и разбрелись по белу свету. Младшие — одни не хотели, другие не чувствовали себя в силах продолжать их оборвавшуюся деятельность. Общественная жизнь замерла… И для меня потянулись одинокие дни без дела, без цели в будущем и почти в нищете» [6, с. 29–30]. В последующих публикациях этот пассаж был автором снят. Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 152 — Все этаких чертей держат, — возражал старик. — «Чертей»! — передразнил мещанин гнусливо, — «чертей»! Слезь, дьявол, высморкайся! Загундосил. — Сам высморкайся! — повторял старик. — Енот, дьявол! — не унимался мещанин. Старик страшно обижался, вскакивал и кричал: — Я не енот, а крещеный человек! Ты сам енот! — Но мещанин опять перебивал его… [12, № 27, с. 2]. Столь же натурны два эпизода «очерков из жизни обездоленных» «Божьи люди» — «Дементевна» и «Судорожный» (1891) или «очерки из жизни елецких помещиков» «Мелкопоместные» (1892). Авторское опреде- ление жанра «очерки», применяемое к этим текстам, употреблено с конно- тациями «невыдуманная история», «точная зарисовка»3. К «письму с натуры», на которое опирается молодой писатель для выработки собственного голоса, следует отнести и богатый автобиографи- ческий материал, представленный в ранних рассказах. Первым текстом такого рода стал «очерк» (авторское жанровое определение) «Шаман и Мотька» (1890), в котором дан «тип» (более в тур- геневской манере, чем в современном для Бунина плане народнической со- циологии) полусумасшедшей барыни, из-за гордости и бесхозяйственности ставшей заложницей своего работника Мотьки. По целому ряду деталей можно с уверенностью судить, что прототипом главной героини стала тет- ка писателя по отцу Варвара Николаевна Бунина4. В рассказе Олимпиада Марковна не родственница повествователя, а соседка; кроме того, автор подписался в «Орловском вестнике» не своей фамилией, а прозрачным 3 Жанровые ориентиры ранней прозы И.А. Бунина чрезвычайно интересны, но требуют отдельной статьи. Первая попытка рассмотреть жанровый генезис и сюжетологию раннего Бунина предпринята нами в 2022 г.: [4]. 4 О Варваре Николаевне Буниной сказано в двух местах «Жизни Бунина»: в самом нача- ле дан ее портрет и основные черты биографии (включая полонез Огинского, который она играла жениху-офицеру перед тем, как отказать ему), а затем в конце пятой главы приведена цитата из составленных в эмиграции записок княгини М.В. Голицыной (урожд. Рышко- вой), троюродной племянницы И.А. Бунина, знавшей всех его родственников. Голицына рассказывает о внешности и некоторых чудачествах Варвары Буниной, но оговаривается, что видела ее лишь в глубокой старости. С.Н. Морозов предполагает, что Шаман — реальное прозвище Варвары Буниной. Автор статьи благодарит С.Н. Морозова за это указание, как и за иные полезные советы, данные автору в ходе работы над статьей. Русская литература / Е.Р. Пономарев 153 (создан из девичьей фамилии матери с сохранением инициалов) псевдо- нимом «И.А. Чубаров». Эти моменты, думается, были призваны отделить литературный «тип» помещицы от реального прототипа, неплохо знако- мого некоторым читателям «Орловского вестника». При этом автобиогра- фичность осмысляется Буниным как один из повествовательных приемов. Во-первых, повествователь носит авторское имя, которое проявляется единственный раз и дается в середине текста внезапно, как элемент ребуса для посвященных: Олимпиада Марковна вдруг ни с того ни с сего обращает свой взор на меня и как-то по-детски восклицает: — Ах, какой красавец Ваничка-то стал! [18, № 151, с. 2] Во-вторых, повествователь занимается тем же, чем и сам автор, — пе- чатает в газетах стихи: — <…> Ты теперь, говорят, во всех газетах пишешь. — Так вы бы попросили, я сам могу дать. Олимпиада Марковна вдруг злобно швыряет рукопись и подымается. — Да мне и не нужны твои паршивые стихи! — говорит она пренебре- жительно. — Ты думаешь, что ты теперь вправду Аполлонский! [18, № 151, с. 2] О поэтическом таланте повествователя (под Аполлонским подразу- мевается знаменитый поэт Я.П. Полонский, как объяснено дальше) тоже сообщается лишь однажды и тоже косвенным образом. Однако повторение приема (дана следующая часть ребуса — еще один автобиографический при- знак, позволяющий угадать автора за псевдонимом) уже позволяет гово- рить об автобиографичности как осмысленной стратегии. Третьей частью ребуса становится родственно-панибратский разговор отца повествовате- ля и самого повествователя с Олимпиадой Марковной, которая считается дальней родственницей семьи, но в близком родстве с отцом повествовате- ля (в отличие от прототипа) не состоит5. 5 Еще один элемент автобиографического нарратива — упоминание деревушки Бутырки, в которую Олимпиаду Марковну маленькой девочкой увезла тетушка. На хуторе с названием Бутырки Ваня Бунин провел все свое детство (семья жила там с 1874 г. до весны 1883 г.). Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 154 Многие мотивы из описания Олимпиады Марковны (старая дева, заболевание «тоскою», знахари, поездка в Задонск, «Змий Едемский и Иерусалимский»; в варианте Полного собрания сочинений 1915 г. все это будет снято, но и там останутся от первоначального описания француз- ские басни, которые она твердит еще с пансиона — с блаженной физионо- мией и закатывая глаза, а также игра на фортепьяно и полонез Огинского) перейдут эпизодической героине рассказа «На хуторе» (1892–18936) — сумасшедшей тетке главного героя. А затем — тете Тоне из «Суходола». Игра на автобиографичности мотивно-тематической структуры текста (в дальнейшем — значительно более сложная) будет свойственна всему творчеству Бунина. Важность многих «типов», увиденных им среди род- ственников и знакомых, писатель будет ощущать и в дальнейшем. Если в раннем творчестве эти «типы» подаются большей частью как колоритные уникумы, то в зрелом творчестве Бунин сделает упор на их значимости для понимания национального характера, дворянского сословия, ушед- шей эпохи. В «очерки» «Мелкопоместные» (1892) введены два ярких мотива, которые легко идентифицируются как автобиографические, — полагаем, что автобиографических и «натурных» мотивов в этом объемном прозаи- ческом отрывке (с нашей точки зрения, именно так следует характеризовать жанр «Мелкопоместных») значительно больше, но многие из них не могут быть доказаны каким-то биографическим свидетельством или документом. Так что остается держать в уме, что мы замечаем лишь малую толику авто- биографического материала. Первый развернутый мотив вновь, как в «Шамане и Мотьке», пред- ставляет собой фиксацию «типа» — это фигура Якова Савельевича Матве- ева, резкого, вспыльчивого гордеца, но исключительно честного и доброго человека. Яков Савельевич происходит из хорошей и богатой семьи, но по собственной гордости потерял право на наследство, поэтому вынужден ве- сти жизнь приживала. Он бывший учитель повествователя. Прототип Якова Савельевича — домашний учитель Вани Бунина Николай Осипович (Иоси- фович) Ромашков (см.: [16, с. 17–19]), некоторое время живший у Буниных Впрочем, полагаем, что в то время этот дополнительный элемент ребуса прочитывался только семьей молодого писателя. 6 Уточнение авторской даты принадлежит С.Н. Морозову. Русская литература / Е.Р. Пономарев 155 и подготовивший мальчика в гимназию7. Большинство характерных черт Ромашкова много лет спустя унаследует еще один персонаж Бунина — Ба- скаков, домашний учитель Арсеньева из романа «Жизнь Арсеньева». Под- робности жизненных историй у Матвеева и Баскакова незначительно раз- нятся (так, Матвеева обделил отец в своем завещании, а Баскаков поругался с братом во время раздела наследства; Матвеев пишет стихи, а Баскаков нет и т. д.), но черты, формирующие «тип», едины. Второй автобиографический мотив проступает в разговоре после молебна, который ведут гости мелкопоместного богача Капитона Николаевича: — А вот, в бытность мою на Кавказе, — начал вдруг Нил Лукьяно- вич, — я в декабре еще цветочки рвал. Дьякон и тут нашелся: — Да, — сказал он, — в южных странах совсем не то. — В Севастополе, — подхватил весело Уля, — небось теперь еще пыль в городе [9, № 331, с. 3]. Фраза о Севастополе и «цветочках» здесь разложена на две реплики разных героев. Изначально она принадлежала отцу Бунина, но зафиксиро- вана как отцовская лишь в одном тексте — романе «Жизнь Арсеньева»: <…> еще в младенчестве слышал я как-то зимой слова отца: — А мы, бывало, в Крыму, в это время цветочки рвали в одних мун- дирчиках! [7, с. 238] Несмотря на то, что перед нами текст романа, мы можем с определен- ной оговоркой воспринять его как документальное свидетельство. «Жизнь Арсеньева», как правило, автобиографически точна именно в мелочах. Мы знаем, что целый ряд отцовских фраз (большей частью афористичных) Бу- нин запомнил на всю жизнь и воспроизводил в разных текстах (как в авто- биографических заметках и записях, так и в художественных произведени- ях). Кроме того, эта же фраза повторяется в рассказе «Байбаки» (авторская 7 Подробности жизни Ромашкова см. у В.Н. Муромцевой-Буниной в «Жизни Бунина» (раздел 2 первой главы). Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 156 датировка: 1895; первая публикация: 1896; первоначальный подзаголовок: «Из быта мелкопоместных» связывает рассказ с более ранними «Мелкопо- местными») именно в этом виде: — Да, — продолжает Ковалев монотонно. — А ведь, помните, мы под Новый год когда-то цветочки рвали в одних мундирчиках! Под Балакла- вой-то... [13, с. 86] Рассказ «Байбаки» наполнен мотивами, заимствованными у отца писателя, о чем будет сказано ниже. Таким образом, по сумме признаков атрибутируем эту фразу как автобиографическую, переходящую из текста в текст. Здесь перед нами другой прием поэтики: удачная фраза, стремяща- яся к афористическому значению, меняет разные контексты, но сохраняет при этом собственную семантическую замкнутость8. В рассказе «Помещик Воргольский» (1892), где зафиксирован еще один «тип» (напоминающий гоголевского Ноздрева), обращает на себя внимание новая цепочка автобиографических черт, которая (как в «Шама- не и Мотьке») может быть воспринята как игра со знающим читателем — биографический ребус. Повествователя зовут Иван Алексеевич. Он приехал к себе на хутор из Харькова, в котором то ли учится в университете, то ли просто живет (сам Бунин в 1889 г. несколько раз ездил в Харьков к Ю.А. Бу- нину). В разговоре с другим гостем Воргольского обсуждается толстовство, повествователь то ли в шутку, то ли всерьез именует себя страстным после- дователем Толстого: — Вы, кажется, ярый последователь теории Толстого? — все хотите делать сами, — пошутил Сергей Сергеич, когда я вернулся. — Страстный! — ответил я в том же тоне [14, № 145, с. 2]. Бунин увлекся толстовством как раз в этот период (1892–1894 гг.), но симпатии по отношению к учению Толстого возникли у него несколь- 8 Нам уже приходилось сравнивать некоторые элементы писательской техники зрелого Бунина с писательской техникой С.Д. Довлатова [5, с. 9, 62]. На этом примере видим, что один из этих элементов — «свободная цитата», использующаяся независимо в разных кон- текстах разных произведений, — появляется уже в раннем творчестве Бунина. Русская литература / Е.Р. Пономарев 157 ко раньше. Таким образом, сразу несколько автобиографических деталей заставляют воспринимать (скорее всего) выдуманно-литературного поме- щика Воргольского (фамилия образована от названия реки Воргол, которая сыграла значительную роль в романе Бунина с В.В. Пащенко9) как реаль- ную личность10. Начав печататься в столичных журналах, Бунин изменил стратегию использования автобиографических материалов в художественных текстах. Во многих рассказах стали появляться отдельные детали из хорошо знако- мых Бунину сфер жизни. В текст они стали попадать не цельными «типа- ми», а дозированно, штрихами — как детали-украшения, не имеющие прин- ципиально-сюжетного значения, но придающие повествованию точность и объемность. Например, рассказ «Вести с родины» (первоначальное заглавие «Неожиданность»; авторская датировка: 1893; первая публикация: 1895) начинается на собрании сельскохозяйственного общества. Герой рассказа дворянин Дмитрий Волков, вероятно, состоит членом этого общества (он учится в агрономическом институте11). Сам Бунин, хотя никогда не входил в сельскохозяйственные общества, на собраниях такого рода бывал в Орле как корреспондент «Орловского вестника». Об этом косвенным образом сообщается в рассказе «Без роду-племени» (первоначальный подзаголо- вок: «Из повести о современных людях»; авторская датировка: 1897; первая 9 На берегу реки Воргол, примерно в 10 верстах от Ельца, располагалось имение А.Н. Би- бикова, с которым Бунин был дружен с 1889 г. В середине апреля 1890 г. [16, с. 68] Бибиков пригласил Бунина, в его имении гостила и Варвара Пащенко. Во время этого посещения Бунин очень сблизился с Пащенко. В августе 1890 г. [16, с. 74] Бунин вновь, как и Пащенко, был в гостях в имении Бибикова на Ворголе. В ночь с 12 на 13 августа Бунин и Варвара Вла- димировна объяснились в любви. Две ночи (весны и лета) позднее слились в одну в сюжете «Жизни Арсеньева». 10 В проходном, по сути, толстовском мотиве этого рассказа возникает еще один сюжет, смысла которого не мог ощутить молодой Бунин, но который мог оценить Бунин позд- ний, — это биографическое совпадение или литературно-биографическая игра, которую ведет с писателем судьба (такие смыслы судьбы много занимали В.В. Набокова). В рассказе обсуждается новая книжка барона Р.А. Дистерло «Толстой как художник и моралист». Внучка автора этой книги баронесса Елена Юрьевна Дистерло молодой девушкой будет бывать в парижской квартире Буниных в 1940–1950-е гг. как лучшая подруга О.А. (Олечки) Жировой, во многом заменившей Буниным дочь. 11 В земледельческой школе в Харькове некоторое время (не окончив курса) учился А.Н. Бибиков. Бунин встречался с ним в Харькове в это время. Характер земледельческих учебных заведений мог быть известен ему и по рассказам Бибикова. Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 158 публикация: 1899). Роль корреспондента городской газеты, которую Бунин исполнял несколько лет, обыгрывается не без иронии. При этом, несмотря на подробности, она проходит через сюжет по касательной, придающим объема дополнением, не задевая основных мотивов: Корреспонденции увеличивают мое жалованье в земской управе ру- блей на восемь, на десять в месяц, и я аккуратно сообщаю в «Летопись» обо всех выдающихся городских событиях. С кривой улыбкой я пишу газетным жаргоном о положении народной столовой и чайной <…>. Пишу о том, что сельскохозяйственное общество «заслушало» и «передало в комиссию» чрез- вычайно любопытный доклад под заглавием: «К вопросу об урегулировании свиноводства» <…> [13, c. 150]. Еще один мотив с автобиографическим подтекстом из рассказа «Ве- сти с родины» — встреча Волкова с Иваном Трофимычем, идущим «из кон- торы» поздно вечером, поскольку по весне приходится подгонять отчеты. Иван Трофимыч зол и называет эту практику подлостью и бессмыслицей [13, c. 30]. Вероятнее всего, речь идет о земской статистике и годовом отче- те. Эта работа хорошо знакома Бунину по службе в Статистическом бюро Полтавской губернской управы (вопреки сложившемуся в литературе мне- нию, следующему за «Жизнью Бунина», писатель не входил в штат Стати- стического бюро, но выполнял для него какие-то оплачиваемые работы). Ряд мотивов с автобиографическим подтекстом проявляется и в вос- поминаниях Волкова. Его детская дружба с крестьянским мальчиком Миш- кой Шмыренком напоминает о страницах «Жизни Бунина», посвященных приятельству Вани с крестьянскими детьми. Ср. текст «Вестей с родины»: «У Мишки болели с лета губы от лопухов и козельчиков, и боялись, что это пристанет к барчуку. Но Мишка успевал-таки иногда удрать в хоромы. Вечером он внезапно влетал в детскую. <…> Нянька с неудовольствием по- глядывала на него, грязного от сажи, оборванного и взлохмаченного. Но Митя испускал при его появлении звонкий крик, настаивал, чтобы Мишка непременно остался с ним в детской на ночь» [13, c. 34] — и текст «Жизни Бунина»: «С самого детства Ваня стал водиться со сверстниками, сначала с пастушатами, а затем и с ребятишками из Выселок, которые находились в версте от Бутырок. Бывали они и у него в гостях, бывал и он в их избах. Русская литература / Е.Р. Пономарев 159 С некоторыми из ребят он очень дружил, а одного так полюбил, что требо- вал, чтобы он оставался у него ночевать, что порой возмущало их строгую, чинную няню» [17, c. 11]. Даже если иметь в виду, что на биографию, на- писанную Муромцевой-Буниной, влияли художественные тексты ее мужа (впрочем, скорее «Жизнь Арсеньева», чем ранние рассказы), само повторе- ние сюжета в биографии знаменательно. Такого же рода детали — для объемности изображения — исполь- зуются в рассказе «Учитель» (первоначальное заглавие «Тарантелла (Из жизни деревенской интеллигенции)»; авторская датировка: 1894; первая публикация: 1896). В начале вскользь упомянуто, что главный герой пыта- ется стать сочинителем: Он стал почти ежедневно посылать в губернский город статейки под заглавием: «Родные отголоски» и за подписью: «Ариель». Но из них взяли только пару заметок — о дождях и о несчастном случае на винокуренном за- воде [13, c. 49]. Подобной газетной поденщиной Бунин начинал свою литературную карьеру12. Винокуренный завод (впервые как незначительный мотив он по- является в «Вестях с родины»: Мишка Шмыренок идет с обозом в город, а на санях обоза навалены бочки с винокуренного завода13) и все связанное с ним неплохо знакомо Бунину, так как в селе Васильевском (другое название Глотово, сыгравшего важнейшую роль во всей дореволюционной жизни Бу- нина) находился винокуренный завод помещиков Бахтеяровых. Старший брат Бунина Евгений женился на приемной дочери О.К. Туббе, служившего на этом винокуренном заводе. Таким образом, быт винокуренного завода Ивану Бунину был хорошо знаком даже по семейным разговорам. Это зна- комство отражается и в дальнейшем тексте рассказа: 12 С.Н. Морозов полагает, что корреспонденция в «Орловском вестнике», рассказываю- щая об отсутствии в селе Васильевском постоянной медицинской помощи и о гибели двух рабочих, копавших песок для имения Бахтеярова (Орловский вестник. 1888. 4 мая. № 58. С. 2. Без подписи), принадлежит перу И.А. Бунина. 13 В первой публикации упоминался (в письме) еще и старший сын винокура, который постоянно ездит в дом Волковых [15, с. 127]. Таким образом, между дворянской семьей Волковых и семьей винокура устанавливались дружеские отношения, как между Буниными и Туббе. Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 160 Учитель дичился, а заводские все были друг с другом запанибра- та, — все жили дружно, одними интересами, часто бывали друг у друга, пили портвейн и закусывали сардинами, танцевали под аристон, а после играли в «шестьдесят шесть». Старшие рабочие на заводе и в очистной, здоровые мужики в фартуках, отличались во всем грубой решительностью и собствен- ным достоинством [13, c. 51]14. Еще одна деталь с автобиографическим подтекстом — театраль- но-литературные разговоры в гостиной помещика Линтварева, которые слышит сельский учитель: Трипольские с восторгом рассказывали об игре Заньковецкой в Пе- тербурге, бранили Мазини, хвалили Фигнера... рассказывали про своих зна- комых, про Толстого, про поэта Надсона. Как будто желая описать, какой он милый и больной человек, княжны рассказывали, что он у них был в гостях, а потом они его навестили в Ницце [13, c. 68]. Здесь сильнейшие литературные интересы юного Бунина (Тол- стой и Надсон) соединились с его же театральными вкусами, которые начали формироваться в Орле (с творчеством М.К. Заньковецкой он по- знакомился в декабре 1890 г. в Орле и восторженно писал о ее игре бра- ту Юлию; там же, вероятно, ему удалось послушать кого-то из оперных звезд, приезжавших с концертами), а окончательно сложились в Одессе, где он получил возможность посещать оперный театр, в котором высту- пали все российские и гастролирующие заграничные певцы. Вместе с Анджело Мазини (выдающимся итальянским тенором, регулярно высту- павшим в России) Бунин, как сказано в интервью «Русским новостям» 1946 г., выступал на одной сцене в одном из сборных литературно-те- атральных концертов 1890-х гг. Выдающийся русский тенор Н.Н. Фиг- нер предпочтен в этом рассказе Мазини, возможно, из патриотических соображений. 14 В первоначальном тексте этот пассаж был значительно шире: о различных работниках завода говорилось подробнее; упоминались жены заводских, которые тоже жили между собою дружно. Итоговый же вывод связывал завод и барское имение: «В общем же, учитель дичился этой своеобразной жизни, которая казалась ему насквозь проникнутой каким-то особенным духом большого барского имения» [15, с. 49]. Русская литература / Е.Р. Пономарев 161 В рассказе «На даче» (авторская датировка: 1895; первая публи- кация: 1897), в центр которого поставлена фигура толстовца Каменского, использован опыт, полученный Буниным из общения с полтавскими тол- стовцами. Каменскому передана внешность И.Б. Файнермана («духовного наставника» Бунина)15, а манера разговаривать — по-видимому, взята от И.М. Клопского, другого известного толстовца из Полтавы. Оба эти челове- ка, а также некоторые другие полтавские толстовцы яркими чертами даны в воспоминаниях Бунина о Л.Н. Толстом, которые позднее вошли в «Освобо- ждение Толстого» и книгу «Воспоминания». В этом случае хорошо видно, как далеко ушел писатель от записи «типов», встреченных в жизни. Теперь он соединяет две характерные черты двух разных людей в одном персона- же, усиливая тем самым восприятие толстовства как явления. Второй герой рассказа Гриша совсем далек от молодого Бунина, но тяга к толстовцу у него вполне бунинская, как и мотивация обучения ре- меслу (Бунин учился бондарству у Фейнермана — вполне возможно, раз- мышляя именно так16): Ему давно хотелось узнать какое-нибудь ремесло и потому, что это по- лезно для здоровья, и потому, что когда-нибудь будет приятно показать, что вот он, образованный человек, умеет работать и простую работу [13, с. 106]. Гриша учится столярничать, это один из вариантов толстовского ин- варианта. Два более сложных случая встречаем в рассказах «Байбаки» и «На край света». В рассказе «Байбаки» (первоначальный подзаголовок: «Из быта мелкопоместных»; авторская датировка: 1895; первая публикация: 1896) автобиографически окрашенных деталей чрезвычайно много; можно ска- 15 См. в «Освобождении Толстого»: «<…> громадный еврей, похожий на матерого русско- го мужика <…>» [11, с. 78]. В рассказе: «<…> высокого мужика с русой бородою, с открытым лицом и ясным взглядом больших голубых глаз на выкате» [13, с. 106]. 16 Единственное авторское объяснение занятий бондарным ремеслом встречаем в «Осво- бождении Толстого», здесь оно литературно-метафорично: «<…> в жизни трудами рук своих: я был у него подмастерьем, учился набивать обручи. Для чего мне нужны были эти обручи? Для того опять-таки, что они как-то соединяли меня с Толстым, давали мне тайную надежду когда-нибудь увидать его, войти в близость с ним» [11, с. 78]. Молодой Бунин должен был иметь иное объяснение, проще и прагматичнее. Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 162 зать, что этот рассказ — своеобразная ода отцу, наполненная любовью и жалостью. Яков Петрович живет в разоренной усадьбе. Дочь и жена — в го- роде у его зятя («Вот уж около полугода он не видал ни жены, ни дочери...» [13, с. 85]). Ситуация очень похожа на ту, в которой оказался Алексей Нико- лаевич Бунин после продажи Озёрок: его жена поселилась у сына Евгения в Ефремове, сам же он вынужден был жить в Каменке у сестры — упоминав- шейся выше Варвары Николаевны Буниной. Помимо уже приведенных воспоминаний о Крымской кампании — центрального события отцовской жизни, как и жизни обоих героев рассказа, в произведение введена любимая песня отца «Что ты замолк и сидишь оди- ноко?», исполнявшаяся (как и в рассказе) на два голоса. Об этой песне очень тепло вспоминает Бунин в записной книжке 1951 г. [8, с. 572–573]. Ее текст приводит и В.Н. Муромцева-Бунина в книге «Жизнь Бунина» [17, c. 20–21]. Песня — основа элегических смыслов, своеобразный камертон рассказа. Еще одна автобиографическая деталь этого рассказа связана с зим- ним пейзажем: «Сугробы под окнами почти прилегают к стеклам и возвы- шаются до самой крыши. От этого в кабинете стоит какой-то странный, бледный сумрак...» [13, с. 106]. О метелях, заносящих имение и сад до верху- шек деревьев, Бунин рассказывает в письме А.А. Коринфскому от 18 ноября 1895 г. [16, с. 17], а затем, через много лет, похожая деталь попадет в «Жизнь Арсеньева»17. Таким образом, практически весь рассказ построен на основе вос- поминаний автора. При этом они (в отличие от публикаций в «Орловском вестнике») не маркированы как автобиографические и выполняют исклю- чительно роль литературного материала: рассказ напечатан в петербург- ском журнале «Новое слово» и ориентирован на всероссийского читателя, который не сможет прочитать ни одного намека на отца автора. Перед нами масштабное «письмо с натуры» — уже без какой бы то ни было автобиогра- фической игры, — составляющее практически весь сюжет. Рассказ «На край света» (первоначальный подзаголовок: «Из запис- ной книжки»; авторская датировка: 1894; первая публикация: 1895) тоже 17 Ср.: «<…> какое-то зимнее утро, когда случилось нечто действительно замечательное: проснувшись, мы увидали странный сумрак в доме, увидали, что со двора застит что-то беле- сое и невероятно громадное, поднявшееся выше дома, — и поняли, что это снега, которыми занесло нас за ночь и от которых работники откапывали нас потом весь день» [7, с. 20–21]. Русская литература / Е.Р. Пономарев 163 представляет собой цельное письмо с натуры — но не по воспоминаниям детства, а по непосредственным впечатлениям от служебной поездки в ком- пании с известным статистиком Д.М. Зверевым (первоначально рассказ посвящался ему, позднее автор снял посвящение) в село Великий Перевоз Полтавской губернии, откуда тронулось на Дальний Восток — в рамках государственной программы переселения — чуть не полсела. Этот рассказ благодаря актуальности тематики на протяжении десятилетия был самым известным текстом Бунина. Типологически близки к этой форме текста, со- стоящей из единой натурной зарисовки, развернутой во времени, и траве- логи молодого Бунина («По Днепру: Из письма», авторская дата и первая публикация: 1895; «На Донце», авторская датировка: 1895, первая публика- ция: 1897; «Казацким ходом»; авторская дата и первая публикация: 1898) — в силу специфики жанра. Наконец, еще сложнее использование автобиографических эле- ментов в рассказе «Без роду-племени» (первоначальный подзаголовок: «Из повести о современных людях»; авторская датировка: 1897; первая пу- бликация: 1899). В нем соединяется две или три серии автобиографических мотивов. В каждой из серий автобиографические штрихи перемешаны с мо- тивами сочиненными. Первая серия мотивов связана с социальным статусом главного героя, его службой и местом действия. Дело происходит в каком-то ма- лороссийском городе, очень напоминающем Полтаву, в которой Бунин прожил около двух лет. Герой служит в земской управе (как и Бунин), одновременно пишет для городской (возможно, региональной) газеты корреспонденции. Здесь, вероятно, соединились опыт работы Бунина в «Орловском вестнике» в годы, предшествовавшие Полтаве, а также напи- сание ряда корреспонденций о полтавской жизни для «Киевлянина». При этом герой живет в этом городе один (а не с невенчанной женой, как было у Бунина), играет на скрипке в дворянском клубе (Бунин ни на одном ин- струменте не играл) и скучает от одинокой жизни в бедной студенческой комнатке. Здесь, возможно, тоже сказался опыт орловской жизни, так как в Полтаве писатель жил в семейном кругу — с В.В. Пащенко и Ю.А. Бу- ниным; они снимали дом. Широкие знакомства старшего брата в кругах земства и местной интеллигенции, надо думать, делали их повседневную жизнь совсем не однообразной. Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 164 Вторая серия мотивов связана с темой несчастной любви. В дворян- ском клубе герой знакомится с Зиной, принадлежащей к высшему кругу го- родского общества. Девушка в рассказе имеет более высокий социальный статус, чем имела в Орле (и даже в Ельце) В.В. Пащенко18. Однако пережи- вание героем ее свадьбы с другим использует автобиографический под- текст — прежде всего, в психологическом плане, но также и в отдельных совпадающих деталях. Как известно, Пащенко сбежала из Полтавы в Елец, где вышла замуж за друга Бунина А.Н. Бибикова. Здесь свадьба происходит в том же малорусском городе, что усиливает отчаяние героя. Он не ходит на службу (как и Бунин после бегства Пащенко), не способен ничем зани- маться; наконец, уезжает из Полтавы тем же путем, каким несколько раз ездил в Полтаву и из Полтавы вместе с ней. Мелкие штрихи с описанием железнодорожного вокзала Курска («Помню даже, как смотрелся в зеркало на вокзале в Курске и думал, что похож на Шопена <…>» [13, с. 156]) тоже взяты из личных воспоминаний19. Показателен и железнодорожный сюжет сна (с эротическим подтекстом), которым открывается рассказ: роман Бу- нина с Пащенко протекал частично в поездах из Орла в Елец и обратно. Же- лезнодорожная эротика позднее будет передана Арсеньеву: его сближение с Ликой происходит в поезде, идущем из Ельца в Орел. Еще у Зины нет поэти- ческого чувства: эпизод, в котором она и ее отец совершенно не чувствуют стихов, напоминает эпизод-близнец в «Жизни Арсеньева». Однако в любовный сюжет внесено некоторое количество черт, на- поминающих и о следующей важной любви Бунина, его первой официаль- ной жене. Отец Зины — доктор, как и отец Варвары Пащенко, но матери, в отличие от Пащенко, у нее нет — есть мачеха, как у А.Н. Цакни: «<…> бол- тливая, молодящаяся дама <…>» [13, с. 151]. Да и красота Зины скорее напо- минает о романтической внешности А.Н. Цакни, чем о более простой на вид В.В. Пащенко: «<…> высокая девушка с темно-синими глазами и длинными ресницами» [13, с. 151]. Эпизод с женихом кажется бунинской самоирони- 18 Тут можно вспомнить еще один любовный сюжет из биографии Бунина: его кратко- срочное увлечение (с конца 1897 г. до середины июня 1898 г.) Катериной Михайловной Лопатиной, девушкой из московской культурной семьи и потомственной дворянкой. 19 В дальнейшем вокзал Курска неоднократно фигурирует в железнодорожных переездах Арсеньева, в том числе и во время его совместного путешествия с Ликой в малороссийский город. Элегическое переживание железнодорожных поездок в эмигрантском романе очень напоминает общей оркестровкой этот ранний рассказ. Русская литература / Е.Р. Пономарев 165 ей над приготовлениями к его собственной свадьбе: «Я бродил по городу и, когда однажды встретил жениха, приехавшего с какими-то картонками в коляске, остановился и расхохотался. Катается на чужих лошадях и дово- лен! Как домой, является в чужую семью, где портнихи и белошвейки за- валили все комнаты материями и выкройками!..» [13, с. 148]. Рассказ был послал в редакцию журнала «Мир Божий» в начале октября 1898 г., поч- ти сразу после свадьбы Бунина с А.Н. Цакни (23 сентября 1898 г.), так что эти штрихи сделаны Буниным по самым свежим следам. Использованный прием типологически напоминает соединение черт двух разных толстовцев в одном персонаже. Разве что здесь все автобиографические детали более личного свойства. Третья группа автобиографических мотивов менее обширна: она использует жизненные обстоятельства автора. Рассуждение о бесприют- ности и разорившейся помещичьей семье («Северный уездный городок, где осталась моя семья, разорившаяся помещичья семья, был от меня да- леко, и я не понимал тогда, что потерял последнюю связь с родиной. Разве есть у меня теперь родина? Если нет работы для родины, нет и связи с нею. А у меня нет даже и этой связи с родиной — своего угла, своего пристани- ща...» [13, с. 156]) добавляет элегического колорита всей рассказанной исто- рии. Герою надо уехать из ставшего ненавистным малороссийского города, но ехать ему, по сути, некуда. Этот момент созвучен рассуждениям Буни- на из художественных и нехудожественных текстов разных лет о том, что у него никогда не было собственного дома. Итак, ранний Бунин опирается не столько на мотивно-сюжетные штампы, как большей частью бывает с начинающими писателями, сколь- ко на «письмо с натуры». Основой его сюжетов становятся живые, как бы подсмотренные, сценки и как бы подслушанные диалоги. Примерно с середины 1890-х гг. центр его творческого процесса — развернутые очер- ки-репортажи, представляющие цельное «письмо с натуры» — как бы долго снимаемое камерой одним планом (если кинематографическая метафора приемлема для литературы докинематографической эпохи). «На край све- та» — центральный рассказ этого периода не только с точки зрения идей- ной, но и с точки зрения писательского мастерства. Жанр травелога очень близок этой поэтике и органически входит в творчество Бунина в эти же годы. Обилие автобиографических деталей, используемых Буниным в ка- Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 166 честве «натурного» материала и кочующих из рассказа в рассказ в зависи- мости от задачи, служит дополнительным подтверждением глубокой само- стоятельности его самого раннего творчества. Эта (сформировавшаяся за первое десятилетие писательства) «натурная» поэтика, усложняясь и моди- фицируясь, сохранится и на всех последующих этапах творчества Бунина. Важную роль — вплоть до последних десятилетий — будут играть в нем ав- тобиографические «типы» и детали. Список литературы Исследования 1 Крутикова Л.В. Иван Бунин // История русской литературы: в 4 т. Л.: Наука, Ленигр. отд-ние, 1983. Т. 4. С. 635–666. 2 Кучеровский Н.М. И. Бунин и его проза. Тула: Приокское книжное изд-во, 1980. 319 с. 3 Мальцев Ю.В. Иван Бунин. 1870–1953. [М.]: Посев, 1994. 432 с. 4 Пономарев Е.Р. Жанровый генезис и сюжетология ранней прозы И.А. Бунина // Studia Litterarum. 2022. Т. 7, № 4. С. 178–193. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2022-7-4-178-193 5 Пономарев Е.Р. Преодолевший модернизм: Творчество И.А. Бунина эмигрантско- го периода. М.: Литфакт, 2019. 340 с. Источники 6 Бунин Ив. Без роду-племени // Мир Божий. 1899. Апрель. С. 19–33. 7 Бунин И.А. Жизнь Арсеньева. Юность. Первое полное издание. Нью-Йорк: Изд‑во им. Чехова, 1952. 388 с. 8 Бунин И.А. <Записная книжка № 8> // Литературное наследство. М.: ИМЛИ РАН, 2022. Т. 110: И.А. Бунин. Новые материалы и исследования. Кн. 2 / ред.-сост. О.А. Коростелев, С.Н. Морозов; ред. Т.М. Двинятина, Е.Р. Пономарев. С. 566–578. 9 Бунин И.А. Мелкопоместные // Орловский вестник. 1891. 27 октября. № 285. С. 2; 29 ноября. № 317. С. 2; 8 декабря. № 326. С. 2–3; 13 декабря. № 331. С. 2–3; 17 де- кабря. № 335. С. 2–3; 22 декабря. № 340. С. 2. 10 Бунин И.А. Неожиданность // Русское богатство. 1895. № 6. С. 123–132. 11 Бунин И.А. Освобождение Толстого. Paris: YMCA-Press, 1937. 255 с. 12 Бунин И.А. Первая любовь. Из воспоминаний детства // Орловский вестник. 1890. 13 февраля. № 26. С. 2; 14 февраля. № 27. С. 2–3. 13 Бунин И.А. Полн. собр. соч.: [в 6 т.]. Пг.: А.Ф. Маркс, 1915. Т. 2. 247 с. Русская литература / Е.Р. Пономарев 14 Бунин И.А. Помещик Воргольский // Орловский вестник. 1892. 3 июня. № 143. С. 2; 4 июня. № 144. С. 2–3; 5 июня. № 145. С. 2; 6 июня. № 146. С. 2. 15 Бунин И.А. Тарантелла (Из жизни деревенской интеллигенции) // Новое слово. 1896. № 7. С. 45–93. 16 Летопись жизни и творчества И.А. Бунина / сост. С.Н. Морозов. М.: ИМЛИ РАН, 2011. Т. 1: 1870–1909. 943 с. 17 Муромцева-Бунина В.Н. Жизнь Бунина. Париж: Б. и., 1958. 171 с. 18 Чубаров [Бунин] И.А. Шаман и Мотька // Орловский вестник. 1890. 26 июня. № 151. С. 2; 27 июня. № 152. С. 2–3. References 1 Krutikova, L.V. “Ivan Bunin” [“Ivan Bunin”]. Istoriia russkoi literatury: v 4 t. [History of Russian Literature: in 4 vols.], vol. 4. Leningrad, Nauka Publ., 1983, pp. 635–666. (In Russ.) 2 Kucherovskii, N.M. I. Bunin i ego proza [Ivan Bunin and His Prose]. Tula, Priokskoie Publ., 1980. 319 p. (In Russ.) 3 Maltsev, Iu.V. Ivan Bunin. 1870–1953 [Ivan Bunin. 1870–1953]. [Moscow], Posev Publ., 1994. 432 p. (In Russ.) 4 Ponomarev, E.R. “Zhanrovyi genezis i siuzhetologiia rannei prozy I.A. Bunina” [“Genre Genesis and Plot Theory of Ivan Bunin’s Early Prose”]. Studia Litterarum, vol. 7, no. 4, 2022, pp. 178–193. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2022-7-4-178-193 (In Russ.) 5 Ponomarev, E.R. Preodolevshii modernism. Tvorchestvo I.A. Bunina emigrantskogo perioda [Overcoming Modernism. The Activity of I.A. Bunin of the Emigrant Period]. Moscow, Litfakt Publ., 2019. 340 p. (In Russ.)