Studia Litterarum

Вопрос о гендере и половых различиях стоял довольно остро в эпоху мо- дернизма1, так что книга австрийского философа Отто Вейнингера «Пол и характер», напечатанная в Европе в 1903 г., была, можно сказать, обречена на успех. Первый полный русский перевод «Пола и характера», выполнен- ный Владимиром Лихтенштадтом, с предисловием и под редакцией Акима Волынского, вышел в издательстве «Посев» в августе 1908 г. [24], а до 1912 г. были напечатаны несколько десятков тысяч экземпляров различных пере- водов этой книги2! В своей рецензии на книгу в 1909 г. Николай Бердяев отмечает сильные и слабые стороны позиции О. Вейнингера и говорит, что «так хотелось бы, чтобы Вейнингера оценили, и так не хотелось бы, чтобы вейнингерианство стало модой» [20]. К сожалению или к счастью, но если вейнингерианство и не стало полноценным модным течением, то по меньшей мере идеи молодого ав- стрийца вызвали великое множество откликов, снискали невероятную популярность среди символистов: Вяч. Иванов [27], Андрей Белый [23], Зинаида Гиппиус [26], Василий Розанов и многие другие писали на него рецензии, обсуждали, ссылались в своих трудах и т. п. Среди тех, кто не прошел мимо книги, был и Д.С. Мережковский. В статье мы постараемся 1 См., например, монографию Кирсти Эконен о стратегиях женского письма в русском символизме [15]. 2 На подсчеты Эрика Наймана [18] ссылается в своей статье Евгений Берштейн [3, прим. 3]. Специальных больших исследований влияния О. Вейнингера на русскую лите- ратуру, за исключением статьи Е. Берштейна, насколько можно об этом судить, на данный момент нет; в основном этому посвящены статьи или отдельные параграфы или главы книг по русскому модернизму (например, глава «Антропологическая утопия Отто Вейнингера» в монографии А.И. Жеребина [6, с. 291–318] или статья Р. Деринг-Смирновой [5]). Русская литература / А.В. Протопопова, И.A. Протопопов 207 разобрать его отношение к вопросам пола и идеям О. Вейнингера, проявив- шееся в трилогии о Троице3. Трилогия Д.С. Мережковского «Тайна Трех: Египет и Вавилон»; «Тайна Запада: Атлантида-Европа» и «Иисус Неизвестный» посвящена ли- тературно-художественному осмыслению судьбы человечества, которое, отвергнув свое единство с Богом, обрекает себя на духовную и физическую гибель, впадая в состояние всеобщей губительной войны. Прообраз этого конца Европы писатель видел в гибели мифической платоновской Атланти- ды, исследованию которой он уделил серьезное внимание во второй книге трилогии («Тайна Запада: Атлантида-Европа»). Как считал О.А. Коросте- лев, «центральное содержание трилогии — человечество, гибнущее оттого, что не восприняли весть Иисуса либо поняли ее неправильно. Мережков- ский здесь выступает и как огненный пророк, предостерегающий, направ- ляющий и взывающий, и одновременно как мрачный скептик, заранее уве- ренный в том, что все его призывы не будут услышаны. Он жаждал царства Святого Духа, звал к нему и путь видел лишь один — путь следования Треть- ему Завету» [9, с. 770]. В понимании писателя господство христианства в Европе вовсе не привело к его истинному воплощению в жизни народов, выродившись в оторванный от реального мира аскетический духовный идеал, отвергнутый большинством вместе с Христом, в силу чего результатом мировой истории в любом случае будет Апокалипсис, явление антихриста, о котором гово- рится в Евангелии, и второе пришествие Христа с осуществлением Царства Духа в конце мировой истории4. Этот собственно христианский сюжет ми- ровой истории преломился в видении создателя трилогии в совершенно иное понимание религиозного смысла христианства, которое как таковое глубоко укоренено и происходит из язычества, как считал Д.С. Мережков- ский, реализуя себя в то же время через противостояние ему. Таким обра- зом, собственно основные религиозные христианские принципы имеют 3 Здесь и далее все ссылки на тексты Д.С. Мережковского указываются по изданию 2017 г. [30]. 4 Как отмечает А.А. Холиков, «писатель критикует средневековое христианское толко- вание духа как сущности, запредельной тварному миру, и активно противостоит категори- ческому размежеванию духа и плоти как не имеющих точек соприкосновения субстанций, а также — превознесению духа над плотью в христианской догматике и лишению плоти ореола святости» [14]. Studia Litterarum /2021 том 6, № 3 208 куда более древнее происхождение: бессмертие человеческой души, во- площение Бога, его смерть и воскресение, которое приведет к воскресению мертвых, предвоплотились уже в Египте и Вавилоне («Тайна Трех: Египет и Вавилон»), но не устояли перед разрушительными силами зла, воплощен- ного в фигуре антихриста. При этом как спасительное последующее воплощение Христа, так и уничтожающее род человеческий дьявольское воплощение антихриста свя- заны с телесно непосредственным началом пола, через которое, как считал Д.С. Мережковский, реализует себя вовсе не только человеческая, но и бо- жественная природа. Как показал В. Базаров, в общих чертах символиче- ское понимание христианской Троицы, которое мы находим в его трило- гии, сложилось у него уже в сборнике статей «Не мир, но меч» (1908), но именно в его трилогии оно нашло полное художественное воплощение [2, с. 200–201]. Исходя из того религиозного содержания, которым были проникну- ты мифопоэтические конструкции Д.С. Мережковского, может создаться видимость, что он занимался в своих литературных произведениях фило- софскими и теологическими штудиями, но это совершенно не так, посколь- ку в трилогии он непосредственно-интуитивно, художественно осмысли- вает проблемы, связанные с отношением Бога и человека, как имеющие непосредственное отношение к жизни в целом и искусству, апеллируя по большей части не к пониманию, а к внутреннему чувству и мистическому духовному единству. Н. Бердяев писал по этому поводу, что «Мережковский живет в лите- ратурных отражениях религиозных тем, не может мыслить о религии и пи- сать о ней иначе, как исходя из явлений литературных, от писателей. Прямо о жизни Мережковский не может писать, не может и думать. Он — лите- ратор до мозга костей, более, чем кто-либо» [21, с. 331]. То, какое ошелом- ляющее воздействие на читателя производили фантастические конструк- ции Д.С. Мережковского, связанные с именем Бога, хорошо показывает А. Блок. Он пишет, что, открыв и перелистав его последние книги, «можно прийти в смятение, в ужас, даже — в негодование. “Бог, Бог, Бог, Христос, Христос, Христос”, положительно нет страницы без этих Имен, именно Имен, не с большой, а с огромной буквы написанных — такой огромной, что она все заслоняет, на все бросает свою крестообразную тень, точно Русская литература / А.В. Протопопова, И.A. Протопопов 209 вывеска “Какао” или “Угрин” на Загородном, и без нее мертвом, поле, над “холодными волнами” Финского залива, и без нее мертвого» [22, с. 242]. Действительно, если прослеживать эволюцию в изображении персонажей у Д.С. Мережковского, то можно увидеть, что Юлиан Отступник, Леонардо да Винчи, Петр I — это лишь некоторые исторические воплощения таких грандиозных, божественных или дьявольских, управляющих всем миром сил, которые только в его трилогии становятся, наконец, непосредственны- ми литературными персонажами5. Тем не менее, несмотря на фантастичность своих представлений о поле, Д.С. Мережковский изначально опирался на традиционные христиан- ские воззрения, согласно которым человечество создано Богом как разде- ленное на мужчин и женщин. Единство этих полов образует человеческую личность. При этом низшая форма реализации такого единства, половое соитие, является, согласно Д.С. Мережковскому, выражением не Боже- ственного, а дьявольского начала. «Половая любовь есть неоконченный и нескончаемый путь к воскресению, — пишет он. — Тщетно стремление двух половин к целому: соединяются и вновь распадаются; хотят и не могут вос- креснуть — всегда рождают и всегда умирают» [30, с. 115]. Для Д.С. Мережковского, таким образом, имеют большое значение идеи Платона, связанные с его знаменитым мифом об андрогинах, изначаль- но цельных двуполых существах, разделенных и вечно ищущих свою «вто- рую половину». Эти половины хотят соединиться, но не могут обрести под- линного единства, так как остаются различными существами6. Только через 5 О религиозно-христианских основаниях литературного творчества Д.С. Мережков- ского, реализованных в полной мере в трилогии, и о центральной фигуре этого творче- ства, которой посвящено последнее ее произведение, прямо писал хорошо его знавший Г.В. Адамович: «Мережковский, конечно, думал о Евангелии всю жизнь и шел к “Иисусу Неизвестному” через все свои прежние построения и увлечения, издалека глядя в него, как в завершение и цель. Иногда бывали зигзаги, со стороны не совсем понятные, — например, один из его последних зигзагов: наполеоновский, — но в сознании Мережковского они едва ли были отклонениями. Наоборот, все должно было внести ясность в единственно важную тему и подготовить рассказ и размышление о том, что произошло в Палестине девятнадцать столетий тому назад. Нет писателя, который был бы больше однодумом, чем он. Ему не при- ходилось ни обуздывать себя, ни бороться с “впечатлениями бытия”: жизнь для него — не то, что есть, а то, что должно быть. Он готов был бы повторить: “тем хуже для фактов”, если бы нашел что-либо не укладывающееся в его схематически стройные — что-то уж слишком стройные! — исторические догадки. Да он и видел лишь то, что к схемам его подходило, так что недоразумений или трудностей не возникало» [19, с. 394]. 6 Платон. Пир. 189e–191d [31, т. 2, с. 98–100]. Studia Litterarum /2021 том 6, № 3 210 возвышение над материальным и чувственным от любви к прекрасным телам до любви к душе, а затем до любви к прекрасному самому по себе, которое реализуется в высшем божественном благе, достигается это единство7. Пол в этом смысле есть только «половина личности, мужская или женская. Корень смерти есть половой расщеп, распад личности. Сквозь это- то “открытое место” в теле, где прошел “волос, яйцо разрезающий”, и вхо- дит смерть. А смерть победить, воскреснуть — значит восстановить целую личность, исцелить зияющую рану пола. Целая, исцеленная личность для смерти закрыта, замкнута, как совершенный круг или шар — “солнечный шар” Скарабея, “двуполый шар” Андрогина» [30, с. 115]. Платоновская тема объединения двух половинок (мужского и женского) как достижения выс- шего единства человеческой природы была намечена в русской философии В.С. Соловьевым, который считал, что для того, «чтобы оправдать на деле тот смысл любви, который сначала дан только в чувстве; требуется такое сочетание двух данных ограниченных существ, которое создало бы из них одну абсолютную идеальную личность» [32, с. 25]. Андрогинам у Д.С. Мережковского посвящена отдельная, восьмая главка «Тайны Запада», где они уподобляются атлантам, этим существам конца цивилизации; в то же самое время андрогин — это и дьявол. «Дья- вол, “обезьяна Бога”, подражает ему во всем, — и в этом: бог Содома, Ан- дрогин, — искаженный, страшно сказать, в дьявольском зеркале, Сын» [30, с. 368]. В физическом смысле он являет собой тот самый образ соедине- ния двух полов, которое не дает, грубо говоря, положительного результата. В то же время андрогин у Д.С. Мережковского символизирует и то самое искомое духовное единство: «каждый Атом есть бог Андрогин или Бэтиль, Мужеженщина; самое существо Материи — Богоматерии — мужеженское. Космос есть явление двуполого Эроса-Логоса» [30, с. 378]. Как пишет Е.А. Андрущенко, «весь Египет Мережковского проник- нут половой символикой, именно насыщенность полом делает еги- петскую цивилизацию самой близкой к пониманию святого пола, то есть исполнению будущего пророчества “Будут двое одна плоть”» [1, с. 782]. При этом Д.С. Мережковский проводит параллель не только между Египтом и христианством, но и между Вавилоном и христианством, где Осирису и за- 7 Платон. Пир. 210b–212b [31, т. 2, с. 120–122]. Русская литература / А.В. Протопопова, И.A. Протопопов 211 тем Христу уподобляется бог Таммуз. «Вавилон представляет собой, — по мысли Д.С. Мережковского, — невозможное для христианства разрушение бесконечной цепи рождения и смерти. В Вавилоне соединение мужчины и женщины есть дар богине, а в Бытии — блуд и мерзость. ʽТо, что мы назы- ваем “цивилизацией”, движется в том, что мы называем “прогрессом”, — в поступательной смене родов, рождений, в половой динамике. Вот почему “маленькая ошибка” в передвижении рельсовой стрелки, именно здесь, в точке пола, может погубить весь прогресс и всю цивилизацию. Эту малень- кую ошибку мы и сделали, вынув религиозную душу из пола’» [30, с. 783]8. Пытаясь вернуть христианство в идею пола, Д.С. Мережковский рассуждает о мужеженственности Бога и Христа. «Три Бога — Два в Од- ном — создают человека по образу Своему — двух в одном. “И сотворил Бог человека; по образу Своему, по образу Божию, сотворил его; мужем и женою сотворил их” (Быт. 1: 26–28). Сначала — “его”, Мужеженщину, а потом — “их”, мужчину и женщину: два пола в одном существе — вот что значит “образ Божий” в человеке. Кажется, нельзя яснее выразить догмат божественной двуполости: Андрогин создает Андрогина» [30, с. 462]. Дву- полость Бога как бы подтверждается у Д.С. Мережковского квазиевангель- скими цитатами об отсутствии в Царствии Небесном мужчин и женщин, ко- торые «будут одно»9: «Первый человек, бессмертный, до грехопадения, есть Адамо-Ева, Мужеженщина; и Последний, Воскресший — тоже» [30, с. 115]. В Богочеловеческой природе Христа воплощается единство мужской и женской человеческой природы. В Христе как бы нет ни мужского, ни женского, но все реализовано в единстве со своим противоположным на- чалом. Мужской Египет и женский Вавилон соединяются, чтобы породить Израиль, двойное существо, которое предвосхищает Христа. Именно пото- му, что пол изымался в исторической христианской церкви из понятия о Боге, как считает Д.С. Мережковский, «не исполнилось царство Божие и в христианстве, так же как в язычестве. Здесь, в христианстве, личность без 8 Цит. из Тайны Трех [30, с. 206]. 9 К евангельской идее брака, когда мужчина и женщина сливаются в одно (Еф. 5: 31), Д.С. Мережковский присоединяет евангельскую же идею о том, что в Царствии Небесном не женятся и не выходят замуж (Мф. 22: 30; Лк. 20: 34–36), и идею св. Климента Алексан- дрийского из «Стромат», что в Царствии Небесном «двое станут одним, мужчина сольется с женщиной, и не будет ни мужчин, ни женщин”» (Кн. 3. XIII. 92. 2 [28, с. 445]). Ср.: [30, с. 212, 218, 464]. Studia Litterarum /2021 том 6, № 3 212 пола; там, в язычестве, пол без личности. А только тогда, когда исполнится тайна Одного и тайна Двух — Личность и Пол, исполнится и тайна Трех — Общество», — понимаемое им как будущее Царство Божие [30, с. 36]. Это некоторым образом совпадает с идеями В. Розанова, на которые Д.С. Мережковский опирается: «Тайна Одного в Тайне Двух есть личность в поле. “Личность есть равноденствие обоих полов” (В. Розанов. Люди лунного света, 285)» [30, с. 115]. В. Розанов также писал и о мужеженской природе Хри- ста, его слова прямо цитирует сам Д.С. Мережковский [30, с. 115]: «Взгляните на изображение Его... Нежное, прекрасное лицо, прекраснейшее на земле... Девство, нежность, женственность, просвечивающая сквозь мужские призна- ки... Две природы в нем, и полнота в Нем человечности, закругленная, завер- шенная, чего и не может быть только в одном мужском или только в одном женском (Розанов, <Люди лунного света>, 189)»10. В. Розанов в то же время за- нимал в целом критическую позицию в отношении христианства, рассматри- вая его как бесплотную религию, в которой отвергается половая основа всей жизни, а отказ от брака выступает высшим достижением духа11. Именно В. Ро- занов впервые в русской культуре вводит идею пола в религию, но не делает отсюда настолько далеко идущих выводов, как Д.С. Мережковский12. В отличие от В. Розанова, двуполая природа Христа переносится Д.С. Мережковским не только на духовную суть людей, но и на божественную природу в целом13. 10 Как считает Е. Берштейн, «В России теорию пола, родственную вейнингеровской, выстроил В.В. Розанов в книге “Люди лунного света. Метафизика христианства” (1911 г. — первое издание, 1913 г. — второе, существенно дополненное). В своих рассуждениях о текучести пола в человеке Розанов не ссылается на Вейнингера, и, возможно, он (как и З. Гиппиус) пришел к ним независимо от австрийского философа, на основе знакомства с общими источниками — сексологическими сочинениями Рихарда Краффт-Эбинга, Августа Фореля, Магнуса Гиршфельда и др. Однако культурфилософские заключения, сделанные Розановым из описанных современной наукой феноменов половой жизни, были диаме- трально противоположны выводам Вейнингера: австрийский философ был против полового влечения и сексуальности, а Розанов — обеими руками за» [6]. Сравнению концепций пола и брака у Д.С. Мережковского и В. Розанова в их соотнесении с христианством посвящена статья М. Ким [8]. 11 См. подробнее об этом в статье И.В. Брылиной [4] 12 Как считает А.Б. Сурова, перед В. Розановым стояла сложная задача: опровергнуть «христианские идеи плотского греха и воздержания, утвердить идею человека как сексуаль- ного существа в христианской культуре. Таким образом, своеобразная критическая позиция по отношению к историческому христианству и Новому Завету, занимаемая философом, является следствием подобной попытки» [13]. 13 Как полагает В.В. Полонский, розановский концепт пола, интерпретированный в религиозно-космологической перспективе, становится лейтмотивом историософии Д.С. Ме- Русская литература / А.В. Протопопова, И.A. Протопопов 213 Как пишет А.Н. Николюкин, пытаясь отыскать источники таких воззрений, «Так называемое “новое религиозное сознание”, провозвест- ником которого выступал Мережковский, образовалось из двух течений: из того, что Достоевский в своей Пушкинской речи назвал “русским ми- ровым скитальчеством” и из второго, более практического источника, который был ближе Розанову, а не Мережковскому — из нужд и потреб- ностей семейной жизни человека. Историческое христианство, утверждал Мережковский, всемерно подчеркивало духовное начало, что привело к отрицанию святости плоти, мистического единства духа и плоти в их рав- ноценности» [11, с. 15]. Другой важный аспект в разработке Д.С. Мережковским идей пола связан с той немалой ролью, которую сыграла в ней книга О. Вейнингера «Пол и характер». Австрийский философ в своих воззрениях на пол отри- цал метафизическую сущность и значение женской природы. Обычная со времен Античности идея доминирования мужчин в обществе связывалась с тем, что онтологический статус мужчины представлялся как выражаю- щий всеобщую форму и сущность человеческой природы вообще, мужское начало понималось как существующее независимо от женского и являю- щееся основанием всех свойств человеческой природы (разумности, спо- собности к познанию). Женщина, несмотря на способность продолжения рода, равноправной мужчине не являлась. Женское начало соответствовало принципам изменчивой порождающей материи, матери-кормилицы, в ко- торой возникают все чувственно воспринимаемые вещи14, но которая, сама по себе будучи бесформенной, выражает лишь возможность их бытия, а не действительное существование. Сама по себе не обладая бытием, она есть не-сущее, которое, как писал Платон в «Тимее», воспринимая отпечатки всех вечно сущих идей15, дает место всему, что имеет возникновение16. Муж- ское же начало — деятельное, имеющее самостоятельное бытие, относяще- еся к умопостигаемой идее или форме всего сущего17. режковского; тайна пола, «вскрытая Розановым», претворяется у него в «Тайну Двух», мистически подготавливающую явление «Тайны Трех», наступление эры Святого Духа» [12, с. 409]. 14 Платон. Тимей. 50–50с [31, т. 4, с. 453]. 15 Там же. 51–51b [31, т. 4, с. 454]. 16 Там же. 52b–c [31, т. 4, с. 455]. 17 Там же. 50–50с [31, т. 4, с. 453]. Studia Litterarum /2021 том 6, № 3 214 Наследником этих представлений в определенном смысле и высту- пает О. Вейнингер. Для него женщины лишены не только понимания, ло- гики и этики, но даже и души. В каждом существе заложены изначально две природы, мужская и женская, далее какая-то начинает преобладать до определенной степени, причем соотношение этого преобладания (на- пример, семьдесят процентов мужского и тридцать процентов женского) обеспечивает стремление к обратно пропорциональному соотношению этих начал в человеке «противоположного пола», именно человеке, по- тому что для О. Вейнингера пол не является ни чем-то социальным, ни чем-то биологически предустановленным на сто процентов, ведь может так оказаться, что в «мужчине» в процентном отношении больше женско- го начала, чем мужского. Мужское и только мужское начало способно, по О. Вейнингеру, к творчеству, познанию и тому подобному, женское же на- чало, имея исключительно чувственную природу, низменно и предназна- чено только для размножения. В соитии О. Вейнингер видит «свинство» и скотство, которого, естественно, следует избегать. О. Вейнингер, таким образом, подводит итог традиции преобладания мужского начала, заяв- ляя о полном доминировании мужчины. Казалось бы, в таких взглядах не может быть ничего близкого идее пола у Д.С. Мережковского, но это оказывается не так. В первую очередь идея двуполости всего живого, высказанная О. Вейнингером, импонирует Д.С. Мережковскому, в этой связи он несколь- ко раз его цитирует18. В целом это вполне соответствует и мысли В. Розано- ва, и мысли Вл. Соловьева, одну из статей которого в цикле «Смысл любви» Д.С. Мережковский цитирует: «Пребывать в половой раздельности — зна- чит пребывать на пути к смерти... Кто поддерживает корень смерти, тот вку- сит и плода ее. Бессмертным может быть только целый человек» [30, с. 115]. Однако для обоих этих философов половое соитие вовсе не является чем-то ужасным, даже и напротив, оно являет собой акт единения противополож- 18 О близости идеи двуполости, которая вводится Д.С. Мережковским в божественную природу, построениям платоновского «Пира» и концепциям биполярности О. Вейнингера пишет В.В. Полонский: «Своеобразным синтезом философем “женско-мужского начала в Боге” и “пола в любви” явилось учение об андрогине в духе платоновского “Пира” и после- дующей гностической традиции. Правда, непосредственные предпосылки к особо активно- му усвоению Мережковским этой темы были заданы гораздо более близкими по времени источниками — концепциями биполярности и бисексуальности О. Вейнингера» [12, с. 413]. Русская литература / А.В. Протопопова, И.A. Протопопов 215 ных полов, между тем как О. Вейнингер призывает к аскетизму и отказу от всякого телесного общения с женщинами. Влияние О. Вейнингера на Д.С. Мережковского, возможно, было опо- средовано также представлениями его собственной жены о себе как о суще- стве, совмещающем в себе мужской и женский пол именно в соответствии с концепцией Вейнингера. Как пишет О. Матич, «заявления [Гиппиус], что интеллектуально и духовно она маскулинна, отражают те же женофобские предрассудки, что у Вейнингера, считавшего, что для женщин актуально только тело и они ищут лишь сексуальных удовольствий. Относясь снисхо- дительно к женскому полу, Гиппиус в дневнике представляет свое влечение как мужское»19. Во многом Д.С. Мережковский, конечно, критикует О. Вей- нингера, объединяя, например, его с Декартом и объявляя его идеи идеями «обезумевшего разума», говоря о нем как о бывшем иудее, который хорошо знаком с тем, что такое Израиль и «пустыня чистого разума»20. Он (справед- ливо) называет его женоненавистником в противовес тому, что представля- ет собой «Розанов, противоположный двойник Вейнингера, женолюбец», ведь в отличие от О. Вейнингера философы русского модернизма превоз- носили женскую природу, и В. Розанов в этом особенно преуспел21. Женская природа понималась как нечто снимающее западную приверженность ра- циональному пониманию действительности, как порождающее начало. Не близки Д.С. Мережковскому и идеи О. Вейнингера относительно отсутствия пола в Царствии Небесном, которые значительно ближе у по- следнего к традиционному пониманию христианства. Между тем Д.С. Ме- режковский вовсе не солидаризируется с В. Розановым, не объединяется с ним против О. Вейнингера: «Розанов и Вейнингер недаром противополож- ные двойники-современники: в них воплотилась раздирающая нас антино- 19 Глава 5. По ту сторону гендера. Переписка как телесное слияние. URL: https://www. twirpx.org/file/1018970/ (дата обращения: 10.04.2020) [10]. См. также статьи З. Гиппиус о любви, где среди прочего разбираются вопросы пола у Д.С. Мережковского и В. Розанова [25]. 20 «…мы уже <…> бежали из Египта, от нечистой животности, в пустыню “чистого разума”, где и блуждаем доныне вместе с Израилем. Чистый разум Декарта не соблазняется никакою животностью: для него сами животные — только “машины”, “автоматы”. И можно сказать, что весь наш век — век чистого разума и чистой механики — родился от этой Декартовой машины. Вейнингер, иудей-христианин, идет еще дальше Декарта. По Вейнингеру, женщине “бытие метафизическое присуще так же мало”, как животным и растениям. Так, вся живая тварь уничтожена обезумевшим разумом, огнем попаляющим иудео-христианской пустыни, “умным и страшным Духом небытия”» [30, с. 72–73]. 21 О В. Розанове и О. Вейнингере см. в книге Лоры Энгельштейн [17]. Studia Litterarum /2021 том 6, № 3 216 мия: пол в Отце, противопол в Сыне. “Пол имеет свое содержание и положе- ние трансцендентно-религиозного нумена (сущности). Он — второе, темное лицо человека. Он выходит из границ естества; он внеестествен и сверхъ- естествен... Это пропасть, уходящая в антипод бытия, здесь, и единствен- но здесь, выглянувший в наш свет, — говорит В. Розанов. — <…> Дионис и Аид — один и тот же бог”; пол и смерть — одна и та же пропасть, уходящая из этого мира в тот. Пол есть единственно живое, кровно-телесное “касание мирам иным”, единственный выход из своего тела в чужое, из я в ты, из тайны Одного в тайну Двух»22. Здесь Д.С. Мережковский идет дальше их обоих, устремляясь от Тай- ны Двух к Тайне Трех, опираясь сразу и на В. Розанова, и на О. Вейнингера. Его идея Тайны Трех, троичность, которую никто не замечает, а сам он ви- дит везде, обосновывается на самом высшем уровне. Это Троица, которая включает в себя идею Личности (тайна Одного), Пола, который воплощает- ся в Христе (тайна Двух), и Общества как царства Духа (тайна Трех). Свое завершение идея пола, введенная Д.С. Мережковским в хри- стианскую Троицу, находит в толковании Святого Духа как Божественной Матери, через которую будет воплощаться Царство Божие: «В явной жизни Сына — Отец; в тайной — Мать. Весь Иисус Известный — в Отце; весь Не- известный — в Матери. Если есть у Сына Отец Небесный, может ли не быть и Небесной Матери? <…> Больше, чем когда-либо, сейчас упование рода че- ловеческого есть матерь Сына земная, Дева Мария. Люди поклонились ей недаром: только Она и ведет их к Матери Небесной — Духу». В соответствии с этим выстраивается история человечества: «Три человечества: первое, до нас погибшее, — Царство Отца; второе, наше, спасаемое или погибающее, — третье, за нами, спасенное, царство Духа — Матери» [29, с. 177]. Как пишет В.Н. Жуков, Третий Завет Д.С. Мережковского, посвящен- ный тысячелетнему Царству Духа, «исполняется в исторически-реальном, небесно-земном и духовно-плотском царстве Божием — воплощении Тре- тьей Божеской Ипостаси (Святого Духа-Матери). Это будет означать также образование на этапе Третьего Завета единой Вселенской Церкви Богочело- 22 Между тем традиционное христианство, с точки зрения Д.С. Мережковского, приходит к уничтожению идеи пола и таким парадоксальным образом ведет к безбожию: «…в христианской динамике пол и противопол сначала борют друг друга, а потом унич- тожают. Наступает небытие пола в религии, половое безбожие, может быть, корень всех остальных безбожий, личных и общественных» [30, с. 107]. Русская литература / А.В. Протопопова, И.A. Протопопов 217 вечества, где, по убеждению Д.С. Мережковского, совершится неизвестная Евхаристия Иисуса Неизвестного и каждая отдельная личность станет ре- ально частью тела Христова и победит смерть физически» [7, с. 682–683]23. В отношении пола у Д.С. Мережковского также имеется идея троич- ности: это мужское начало, женское и мужеженское, платоновский андро- гинизм, понятый уже в высшем, духовном смысле. Переходя от Платона к рассуждениям на тему однополой любви, возможно, даже неожиданно для самого себя Д.С. Мережковский делает вывод, что возражения против нее бессмысленны: она не противоестественна, так как в природе есть еще и не такое, нет и проблемы продолжения рода, отсутствующего в подобных свя- зях, поскольку мир ужасен, и почему именно «нужно», чтобы род продол- жался в таком мире, неясно. В эпоху модернизма, таким образом, уже можно констатировать смещение полов, а третий пол Платона в XX в. постепенно приобрел ста- тус законного действия, при снижении уровня влияния христианства, что в целом закономерно предсказал Д.С. Мережковский. В условиях отсутствия идеи Божественного разума и освобождения человека от изначальной за- данности своей природы исчезают различия между полами, и, собственно, пол теряет всякий смысл, ибо он уничтожается такого рода возможностью выбора. Это было предвидено в модернизме. Смешение полов или выделе- ние третьего пола, быть может, и привело в конечном итоге к отсутствию определенности человеческого существования в принципе.