Studia Litterarum

Studia Litterarum /2022 том 7, № 1 202 СТРАШНЫЙ РАЙ «ЖИТИЯ ВАСИЛИЯ НОВОГО» © 2022 г. С.А. Борисова Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия Дата поступления статьи: 23 ноября 2020 г. Дата одобрения рецензентами: 28 февраля 2021 г. Дата публикации: 25 марта 2022 г. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2022-7-1-202-215 Аннотация: Эмотивная лексика играла существенную роль при создании образа рая в произведениях, бытовавших в Древней Руси. В статье исследуется смысловое наполнение прилагательного «страшный» и его однокоренных слов. В качестве источника выбрано «Житие Василия Нового», в котором упоминания о страхе встречаются наиболее часто. На основании сравнения оригинального текста «Жития» и его славянского перевода был установлен греческий эквивалент древнерусского «страха в раю» — φρίκη, эмоция особого рода. Выявленная связь подтвердилась примерами из иных источников. Обращение к античным произведениям позволило выяснить происхождение понятия φρίκη, изменение его содержания с течением времени и основные аспекты этого состояния. Кроме того, была проанализирована связь страха-φρίκη с обозначениями эмоции удивления. В результате проведенного исследования мы получили комплексное представление о том, что вкладывалось в понятие страха не только в райских описаниях, но и в рассказах о встрече героев с Божественным. Ключевые слова: страх, концепт страха, рай, образ рая, видения, райский сад, Небесный Иерусалим, история эмоций, Древняя Русь, славянский перевод с греческого. Информация об авторе: Светлана Александровна Борисова — магистр культурологии, библиограф, Информационный комплекс РГГУ «Научная библиотека», Российский государственный гуманитарный университет, Миусская пл., д. 6, 125993 г. Москва, Россия. E-mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it. Для цитирования: Борисова С.А. Страшный рай «Жития Василия Нового» // Studia Litterarum. 2022. Т. 7, № 1. С. 202–215. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2022- 7-1-202-215 Научная статья / Research Article УДК 821.161.1.0 ББК 83.3(2Рос=Рус)4 Русская литература / С.А. Борисова 203 THE FEARFUL PARADISE OF “THE LIFE OF BASIL THE YOUNGER” © 2022. Svetlana A. Borisova Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia Received: November 23, 2021 Approved after reviewing: February 28, 2021 Date of publication: March 25, 2022 Abstract: Emotive vocabulary played a significant role in creating the image of paradise in the literary works that circulated in Ancient Russia. The article explores the meaning of the adjective “fearful” and its cognates. “The Life of Basil the Younger” was chosen as a historical source, in which references to fear are most common. Based on the comparison of the original text of “The Life…” and its Slavonic translation, the article identifies the Greek equivalent of the Old Russian “fear in paradise”, which is a special kind of emotion — φρίκη. Examples from other sources confirm the established connection. Analysis of Ancient Greek texts made it possible to trace the origins of the concept φρίκη, the changes in its meaning over time, and the main aspects of this state. The author also examines connection between fear-φρίκη and the words that designate the emotion of wonder.. As a result of our research, we got the complex understanding of the concept of fear not only in the descriptions of paradise, but also in the stories where characters are faced with the Divine. Кeywords: fear, concept of fear, paradise, image of paradise, vision, paradise garden, heavenly Jerusalem, history of emotions, Ancient Russia, Slavonic translation from Greek. Information about the author: Svetlana A. Borisova, Master of Art Studies, Bibliographer, Information centre RSUH “The Academic Library”, Russian State University for the Humanities, Miusskaya sq. 6, 125993 Moscow, Russia. E-mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it. For citation: Borisova, S.A. “The Fearful Paradise of ʽThe Life of Basil the Younger’.” Studia Litterarum, vol. 7, no. 1, 2022, pp. 202–215. (In Russ.) https://doi.org/10.22455/2500- 4247-2022-7-1-202-215 This is an open access article distributed under the Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0) Studia Litterarum, vol. 7, no. 1, 2022 Studia Litterarum /2022 том 7, № 1 204 Как описать то, что «не видел… глаз, не слышало ухо, и не приходило… на сердце человеку» [1 Кор 2: 9]? Древнерусскому книжнику было не просто рассказывать о рае. Он тщательно подбирал слова, чтобы изобразить «кра- соту неизреченную», недоступную воображению. Вероятно, в ответ на эту сложную задачу и возник четкий канон опи- сания рая: набор устойчивых образов и характеристик [1; 2; 4, c. 60–75; 6; 7; 9]. Чаще всего рай предстает в двух вариантах: рая-сада и рая-града. Пер- вый образ возник под влиянием ветхозаветного описания Эдема. Он пред- ставляет собой прекрасный, цветущий и плодоносящий сад, наполненный благоуханием и дивным пением птиц. Второй образ связан с новозаветным Небесным Иерусалимом. Рай-град тоже поражает великолепием: его зда- ния прекрасны и сделаны из драгоценных материалов. На основе апокри- фов возник третий образ рая — рай-небеса1, небесные ярусы, населенные ангелами. Его источник — «Книга Еноха». Невероятный свет наполняет все варианты райского пространства. Сияние излучают предметы, которые там находятся. К постоянным характеристикам можно отнести также изобилие благ и состояние радости, блаженства пребывающих в раю. Одним из средств построения рассказа о рае стала эмотивная лекси- ка. Д.С. Нацевская заметила, что «в описании рая важно не только восхи- щение красотами и богатством идеального мира, но и его эмоциональное восприятие, которое передается посредством нравственной характеристики героя <…> или состоянием визионера во время видения» [7, c. 743]. Однако никто из исследователей не обращал внимания на то, что само изображе- 1 Не все исследователи согласны с предложенным С.С. Аверинцевым обособлением образа рая-небес в отдельную категорию [2, c. 195]. Русская литература / С.А. Борисова 205 ние красот и богатств рая тоже эмоционально. Неожиданно часто в райских описаниях встречается эпитет «страшный» — даже чаще, чем в описаниях ада! Почему это, казалось бы, наименее подходящее сакральному простран- ству слово так распространено в рассказах о рае? Что за эмоция стоит за прилагательным «страшный»? Для ответа на эти вопросы обратимся к «Житию Василия Нового»2 — произведению, в котором описания рая наиболее насыщены упоминаниями о страхе. Таких рассказов в «Житии» два. Они представляют собой видения монаха Григория. Не будем вдаваться в подробности описания рая, не каса- ющиеся темы исследования. Сосредоточимся на фрагментах, включающих в себя эпитет «страшный» и его однокоренные слова. В первом видении Григорий встречает недавно умершую старицу Феодору. Она рассказывает визионеру, как после преодоления мытарств предстала перед Богом. Сначала Феодора подошла к «воздоухоу нѣ къ кое- моу страшномоу и недооумѣнному»3 [14, c. 365]. Вскоре ее взору открылся и сам «страшьныи прс҃тлъ» [14, c. 367], но Тот, кто восседает на нем, оставался невидим. Можно было наблюдать лишь стоящих вокруг престола прекрас- ных юношей, наряженных «въ ѡдежоу свѣтлоу, и страшноу» [14, c. 367]. Затем Феодора попала в обитель святых и видела их жилища, освещенные «страшнымъ сиѧнiемъ» [14, c. 367] и украшенные «страшными свѣтлост- ми» [14, c. 369]. Старица и сопровождающие ее ангелы дивились «ѿ страш- ныѧ красоты» [14, c. 369]. Феодора приглашает Григория в райский сад, где растут страшные и дивные плоды (здесь и далее курсив мой. — С.Б.) [14, c. 379] и находятся жилища праведников — «полаты свѣтлы. страшно оустроены» [14, c. 373]. Рядом с ними стоит большой трапезный стол, который «страшенъ бли- станiемъ» [14, c. 375]. На нем среди цветов и драгоценных камней лежат 2 «Житие Василия Нового» возникло в Византии во второй половине X в. [8, c. 114]. Считается, что его написал монах Григорий, ученик Василия Нового [8, c. 114]. Славянский перевод был осуществлен в конце XI – начале XII в. [8, c. 122]. Это произведение оказало большое воздействие на древнерусскую книжность, искусство и фольклор. Так, следы его влияния обнаруживаются в «Повести временных лет», проповедях Авраама Смоленского, церковно-учительных сборниках, иконографии Страшного суда [5, c. 37]. «Житие» имело большую популярность в Древней Руси из-за включенных в него эсхатологических расска- зов о Страшном суде и мытарствах [14, c. 7]. 3 В издании «Библиотека литературы Древней Руси» этот фрагмент выглядит так: «кь въздуху нѣкоему страшному и недоумѣнному» [16, с. 514]. Studia Litterarum /2022 том 7, № 1 206 «ѡвощи страшнооушарени и оукрашени» [14, c. 373]. Визионер называет увиденное им страшными чудесами [14, c. 383]. Во втором видении Григорий становится свидетелем конца света. Он видит преображение земли: под взглядом Бога она украшается страшны- ми садами [14, с. 507]. Там произрастают «плоды неиздреченыа, страшни и чюдни» [14, с. 507] и текут две реки: воды одной наполнены молоком, вто- рой — страшным медом [14, с. 509]. Григорий наблюдает, как ангелы несут Небесный Иерусалим и устанавливают его на востоке. «Свѣтлость страш- наѧ» [14, с. 511] окружает град «страшныи и великыи» [14, с. 457]4. Страш- ны его столпы и стены [14, с. 457]. Праведники, облаченные «въ ѡдежю страшноу» [14, с. 537], входят в страшные врата [14, с. 541] и испытывают страшное «радованiе» [14, с. 525]. Их вступление в Иерусалим сопровожда- ет «страшное пѣнiе агг҃лъ» [14, с. 527]. Внутри города праведников ждут «страшныѧ полаты» [14, с. 527], «чертози и ѡбителища. и ложница странны и страшны» [14, с. 693]. Взору Григория предстает и сам Спаситель, «страшныи Г ҃ь Іс҃с» [14, с. 495], — «страшьныи соудiа» [14, с. 511], «ц҃рь… страшныи» [14, с. 503], об- ладающий страшным взором [14, с. 493], изрекающий страшные словеса [14, с. 507]… Список его «страшных» характеристик можно продолжать и дальше. Как понимать страшный рай «Жития»? Если обратиться к греческо- му оригиналу произведения, то можно увидеть, что на месте слов «страш- ный», «страшно» в большинстве своем стоят слова с корнем φρικ. Второе место по частоте употребления с большим отрывом занимают слова с кор- нем φοβ. Преимущественно они встречаются в характеристиках Бога5. Согласно “A Patristic Greek Lexicon”, φρίκη — это “shivering fear, religious awe” [25, р. 1490]. Основываясь на Оксфордском словаре англий- ского языка, первое значение анализируемой дефиниции можно перевести как «страх с дрожью» [26, vol. 15, р. 290]. “Religious awe” трактуется по от- ношению к Божественному как ужас, смешанный с благоговением, и страх, полный уважения или почтения [26, vol. 1, р. 831]. 4 Варианты: «града дивнаго и страшнаго» [14, c. 511], «град страшныи и всекрасныи» [14, c. 533]. 5 Это закономерно: слово φόβος имело несколько значений в христианских памятниках, одно из которых — страх Божий [25, c. 1486]. В «Житии» устойчивое выражение «страх и трепет» часто встречается в описании Страшного суда и в большинстве своем имеет грече- ское соответствие «φόβος καὶ τρόμος», «φόβῳ καὶ τρόμῳ» [14, c. 464, 470, 476, 490 и др.]. Русская литература / С.А. Борисова 207 Как показывают исторические словари, древнерусские книжники пе- реводили словом «страхъ» и его производными разные греческие лексемы. Таким образом, «древнерусский страх» вобрал в себя множество смыслов. Нам важны те значения, в примерах к которым в греческих оригиналах встречаются слова с корнем φρικ. Таких групп значений в словарях три: 1. «благоговение/благоговейный страх; внушающий благоговение, благого- вейный страх»6 — наибольшее число примеров; 2. «чудесный, дивный, при- водящий в изумление, непостижимый»7; 3. «грозно, наводя страх», «страш- ный, внушающий страх»8. Древнерусские книжники переводили греческие слова с корнем φρικ и рядом других славянских лексем. Так, φρίκη и его производные встречают- ся в статьях, посвященных трепету [24, c. 700]. Благоговение упоминается в каждой из дефиниций определяемого слова, проиллюстрированной дан- ными примерами9. Лексемы с корнем φρικ содержатся в трактовке «грозы» в значении ужаса10. В статьях, связанных с состоянием ужаса [24, c. 730], интересующие нас примеры присутствуют сразу в нескольких словарных определениях: «оужасатисѧ — приходить в ужас, в страх»11, «трепетать, бла- 6 «И оттолѣ стою въ црк҃ви съ страхъмь, поминая слово его (ἔφριττον)» [22, вып. 28, c. 144], «жьртъву непорочьну и страшьну бесквьрьньну Г҃ви принося…(φρικτήν)» [22, вып. 28, c. 149], «гл҃ю же еже над страшными таинами м҃ лтву творити… (ἐπὶ τῶν φρικτῶν μυστηρίων)» [22, вып. 28, c. 149], «страшьное твое истязание разумѣвая, Христе, страхъмь трепещю (φρίττω, τρέμω ‘ужасаюсь и дрожу’)» [22, вып. 30, c. 126; 24, c. 629]. 7 «Велия и страшна дв҃чская таина …(φρικτόν)» [22, вып. 28, c. 149], «Въсельися [в греч. вин. пад.] въ чрево д҃выя, из него страшьно и паче словесе ветъхааго Адама обновльша Га҃ хвалит<е> (φρικτῶς)» [22, вып. 28, c. 148]. 8 «Страшно убо и скоро придеть на вы испытанье (φρικτῶς)» [22, вып. 28, c. 148; 24, c. 629]. 9 Трепетный — «Христе, слава твоему трепетьнууму съмотрению (τῇ φρικτῇ οἰκονομία)», «уста оного и страшьнаго, и непостыжьнаго, и трепѣтьнаго гл҃аша…(φρικῶδες)» [22, вып. 30, c. 128]. Трепетно — «На плещихъ херовимьскыихъ трепетьно яздя на руку ныня сѣдитъ Дѣвиця чистыя (φρικτῶς)» [22, вып. 30, c. 127]. Трепетати — «грѣхы събираю на съгрѣшение и будущаго не треп(е)щу страшьнаго таиньства (οὐ φρίττω)» [22, вып. 30, c. 125]. 10 «Гроза етера и трепетъ. въкоупѣ же и съмѫштаниѥ и страхъ пристрашънъ нападаѥтъ» (φρίκη) [24, c. 178], «потъщимъся убо, друзи, избѣжати поношѣнья и грознаго стоянья срѣ- тающаго грѣшныя вся (в греч. иначе: τὴν φρικτὴν αἰσχύνην ‘ужасного позора’)» [22, вып. 28, c. 109], «гроза мѧ обьходить (φρίκη)» [23, т. 1, стб. 595]. «Грозьныи — страшный»: «запрѣще- ниѥ грозьно (φρικώδης)» [23, т. 1, стб. 596]. 11 «А онъ гръдъи выше сѣдить <…> и не трепештеть прѣстоломъ, ни оужасаѥтьсѧ видѣниӕ (φρίσσειν)» [23, т. 3, стб. 1160]. Studia Litterarum /2022 том 7, № 1 208 гоговейно устрашаться»12; «оужасть — изумление»13. Слова с корнем φρικ переводятся также прилагательным «гордый» в значении «страшный» (из цитат видно, что имеется в виду «внушающий благоговейный страх»)14 и «величественный, поражающий, изумляющий»15. Вероятно, последняя де- финиция тоже предполагает сакральный контекст. Приведенные примеры показывают, что используемые для перевода славянские эквиваленты соот- носятся с группами значений, выделенными нами для слова «страхъ», и по смыслу близки между собой. Таким образом, лексико-семантическое поле переводов слов, содер- жащих корень φρικ, в древнерусских текстах можно считать очерченным, что не исключает уточнений и корректировок в дальнейшем. Итак, мы видим: связь между древнерусским страхом (в частности, благоговейным страхом) и греческим φρίκη прослеживается довольно четко. Осталось ра- зобраться в подробностях последнего состояния. Согласно исследованию британского ученого Дугласа Кэрнса, из- начально в греческой культуре слово φρίκη обозначало физиологическую реакцию организма: дрожь и «гусиную кожу» [11]. Это состояние могло возникать по разным причинам, не обязательно связанным с эмоциями. Дрожь-φρίκη характеризовалась изменениями температуры тела; была при- суща и людям, и животным. Приведенные заключения Д. Кэрнс основывает на Корпусе Гиппократа и других медицинских сочинениях того времени, коллекции Problemata. Впоследствии этот физиологический признак стал метонимией страха. Страх-φρίκη сохранил свою основу: он остался «ин- стинктивной, автоматической и телесной реакцией, особенно на внезапные визуальные или звуковые раздражители» [11]. Особое значение φρίκη обрел в контексте религии. Д. Кэрнс пришел к выводу, что это слово обозначало непроизвольную реакцию на явление боже- ства или признаки божественного присутствия [11]16. В качестве доказательств исследователь приводит отрывки из двух древнегреческих памятников: про- 12 «Ѥго же оужасаютьсѧ ангели (φρίττουσιν)» [23, т. 3, стб. 1160]. 13 «Отъ оужасти на чюдо и отъ чюда на диво душею преводимъ (ἐκ φρίκης)» [23, т. 3, стб. 1162]. 14 «Пред лицемь гордаго събора. Ѿкръвениѥ гърдыимъ таинамъ (φρικτός)» [23, т. 1, стб. 614]. 15 «Гръдъ на овлацѣхъ. и аггелы. и силами славимъ» [24, с. 178]. 16 С трактовками Д. Кэрнса согласен другой исследователь Античности Дэвид Констан [12]. Русская литература / С.А. Борисова 209 изведения Плутарха «Арат» и трактата Плутарха Афинского «О душе». В сравнительном жизнеописании «Арат» заточенная в плен в храме Артемиды прекрасная девушка вырывается на свободу и внезапно пред- стает перед своими врагами: «…на шум она неожиданно выбежала из хра- ма и когда, остановившись перед воротами, в шлеме с пышным султаном, взглянула вниз на сражающихся, то даже своим согражданам представилась исполненною нечеловеческого величия, а врагов, решивших, что пред ними явилось божество, это зрелище наполнило таким страхом и трепетом17, что никто уже и не думал о сопротивлении» [20, т. 2, с. 539]. В трактате «О душе» φρίκη становится частью мистического ритуала: «Вначале — странствия, утомительный бег по кругу и нескончаемые, тре- вожные путешествия сквозь тьму; затем, до самого завершения, все ужа- сы — φρίκη, трепет, испарина и изумление (thambos). Но после этого каж- дый сталкивается с неким чудесным светом, и его приветствуют чистые, открытые места и луга с голосами и танцами и внушающим страх величием священных звуков и святых видений»18. В приведенном отрывке речь идет об обряде инициации Элевсинских мистерий [10, c. 96]. Посвящаемые блу- ждали во мраке и испытывали целый комплекс переживаний, в первую оче- редь — φρίκη, после чего выходили из тьмы на свет, в обновленном состоя- нии. Д. Кэрнс считает, что пробуждение этих эмоций было преднамеренной целью обряда инициации [11]. Мы обнаружили, что слово φρίκη употребляется в сходном значении и в других древнегреческих произведениях. Приведем некоторые примеры. Так, афинский полководец Мильтиад пробрался в храм подземных богинь, чтобы «унести с собой запретное, либо совершить что-нибудь еще. Однако уже у дверей святилища Мильтиада внезапно охватил страх, и он поспешил тем же путем назад и, спрыгивая со стены, вывихнул себе бедро» [13, c. 310]. В походе персидский царь Кир и его войско увидели сияние в ночном небе. Оно побудило «всех проникнуться благоговейным трепетом перед боже- ственным знамением и еще большим воинским пылом» [17, c. 87]. Никий, 17 В греческом тексте — phrikê и thambos [11]. 18 “At first there are wanderings, wearisome running around, and inconclusive, anxious journeys through the darkness; then, before the consummation itself, all the terrors — phrikê, trembling, sweating, and amazement (thambos). But after that one encounters a kind of miraculous light, and is welcomed by pure, open places and meadows, with voices and dancing and the awe-inspiring majesty of sacred sounds and holy visions” [11]. Studia Litterarum /2022 том 7, № 1 210 влиятельный житель древнего города Энгия, вынужден был спешно поки- нуть родные места из-за своей солидарности с римлянами. Он спланировал побег, полагаясь на φρίκη сограждан. Выступая на Народном собрании, Ни- кий специально повел себя так, словно получил наказание свыше: «…вдруг оборвал на полуслове свою речь и опустился на землю, а немного спустя, когда, как и следовало ожидать, все в изумлении умолкли, он поднял голову, огляделся и застонал — сначала робко и глухо, а потом все громче и пронзи- тельнее; видя, что весь театр безмолвствует и трепещет от ужаса, он сбросил с плеч гиматий, разодрал на себе хитон, полунагой вскочил на ноги и бросил- ся к выходу из театра, крича, что его преследуют богини-Матери. В суеверном страхе никто не дерзнул наложить на него руку или преградить ему путь…» [20, т. 1, c. 352–353]. В приведенных греческих текстах, на которые опирается Д. Кэрнс, и в последнем примере, указанном нами, с φρίκη соседствует эмоция изумле- ния. Прилагательное «страшный» часто сочетается с обозначением удив- ления и в «Житии Василия Нового»19. В райском саду растут «плоды не- издреченыа, страшни и чюдни» [14, c. 507]. Герои «дивлѧхусѧ. ѿ страшныѧ красоты» сакрального пространства [14, c. 369]. Григорий так описывает свою реакцию при виде Нового Иерусалима: «ѿ страха страшнаго видѣнiа ѡнаго. на многыѧ час҃ӕко бы чюдѧсѧ. ӕко глоухъ и нѣмъ» [14, c. 453]. «Чю- деса страшнаѧ» [14, c. 383] ожидают попавшего в рай. В примерах к статьям «страшный» и «оужасть», содержащимся в исторических словарях, φρίκη и его производные также стоят за словами, обозначающими удивление. Напомним, речь идет о: «страшный» — «чудесный, дивный, приводящий в изумление, непостижимый», «оужасть — изумление». Старославянский «оужасъ» и его однокоренные слова особенно отчетливо показывают слия- ние эмоций страха и удивления. В X–XI вв. «оужасъ — потрясение, трепет, страх»; «оужасть — изумление, трепет, испуг; чудо»; «оужасати — изумлять, поражать; приводить в трепет, пугать»; «оужасити — изумить, поразить»; «оужаснѫти сѧ — изумиться, поразиться; испытать трепет, испугаться» [24, c. 730]. Таким образом, мы видим: значение «удивления» в слове «оужа- съ» в этот период является первостепенным, что отличается от понимания «современного» ужаса. Сейчас его основное определение — интенсивный 19 В целом, все визионеры во время путешествий по раю испытывают сходные чувства: «…они “удивляются” райским чудесам, им “чудно и дивно”» [9, c. 40]. Русская литература / С.А. Борисова 211 страх [19, c. 1111]; факультативное — «в высшей степени сильное огорчение, негодование, крайнее изумление» [19, c. 1112]. Почему страх и удивление совмещаются? Исследователи полагают, что это близкие друг другу эмоции: «…“все новое действует и на ребенка, и взрослого, подобно всякой неожиданности, сильно. Удивление — родня страху. Им часто начинается и наслаждение, и отвращение, и даже самый страх”. Таким образом, в самой биологической природе человека эмоции удивления, ужаса, восхищения, страха являются родственными по количе- ственному признаку, признаку силы, интенсивности проявления» [3, c. 84]. Подведем итоги. Страх в «Житии Василия Нового» — это древнее, уходящее корнями в античное язычество религиозное переживание. Гре- ки называли его φρίκη. Изначально слово φρίκη использовалось для наи- менования физиологических реакций, например, дрожи. Впоследствии φρίκη стали обозначать особый род страха, который возникает внезапно и непроизвольно при явлении божества или в ответ на другие признаки бо- жественного присутствия. Такой страх-φρίκη близок удивлению и является эмоцией высокой интенсивности. В христианской традиции в этом страхе перед сакральным акцентируется компонент благоговейного почтения. Та- ким образом, страх-φρίκη представляет собой сложноустроенную, многоу- ровневую эмоцию. Эту эмоцию и вызывают у визионера райские образы «Жития Василия Нового». Страх-φρίκη проделал долгий путь: он зародился в античных мисте- риях и историях, затем был воспринят византийской христианской лите- ратурой и вместе с ней попал в Древнюю Русь. И занял свое место в ори- гинальной древнерусской книжности — как реакция героев произведений на явление Бога, его помощников или на божественные чудеса. Теперь мы лучше понимаем, о каком страхе писал древнерусский книжник в рассказах о переносе мощей Феодосия20, встрече Авраамия Ростовского с Иоанном Богословом21, парящей церкви22 и многих других сообщениях. 20 «Ѥгда же прокопахъ ѡбдержашеть мѧ оужасть. и начах̑ звати Гс̑и помилуи», — делится своими впечатлениями летописец, участвующий в переносе мощей Феодосия [18, cтб. 210]. 21 Авраамий встретил «человека страшна, благоговейна образом» и был «страхом и радо- стию одържим» [21, c. 131]. 22 Сначала церковь увидели разбойники: «видѣвъше чюдо се, ужасошася и, трепетьни бывъше, възвратишася въ домъ свой». Затем «сицево же чюдо» наблюдал боярин князя Изяслава «и въ ужасти бывъ, погъна съ отрокы, хотя видѣти, кая то есть цьркы» [15, c. 400]. Studia Litterarum /2022 том 7, № 1 212 Список литературы Исследования 1 Аверинцев С.С. Рай // Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. М.: Сов. энци- клопедия, 1988. Т. 2. С. 363–366. 2 Алексеев А.И. Представления о рае в период средневековья // Образ рая: от мифа к утопии. Серия «Symposium». СПб.: Санкт-Петербургское философское о-во, 2003. Вып. 31. C. 195–198. 3 Беловольская Л.А. Семантический объем лексем страх–страшно в пространстве русского языка // Известия вузов. Северо-кавказский регион. Общественные на- уки. 2005. № 1. C. 83–85. 4 Григорьев А.В. Русская библейская фразеология в контексте культуры. М.: Индрик, 2006. 360 с. 5 Дергачева И.В. Топосы иного мира в «Житии Василия Нового» // Язык и текст langpsy.ru. 2016. Т. 3, № 4. С. 33–43. DOI: 10.17759/langt.2016030404 6 Кафоль М. Об изображении рая в русских средневековых текстах // Slavica tergestina. 1994. № 2: Studia Russica. С. 137–159. 7 Нацевская Д.С. Представления о рае в древнерусских текстах (на материале севе- родвинских лицевых сборников Древлехранилища Пушкинского Дома и Русского музея) // Труды Отдела древнерусской литературы. СПб.: Наука, 2017. Т. 65. С. 729–743. 8 Пентковская Т.В. Древнейший славянский перевод Жития Василия Нового и его греческий оригинал // Византийский временник. 2004. Т. 63 (88). С. 114–128. 9 Рождественская М.В. Рай «мнимый» и Рай «реальный»: древнерусская литера- турная традиция // Образ рая: от мифа к утопии. Серия «Symposium». СПб.: Санкт-Петербургское философское о-во, 2003. Вып. 31. C. 31–46. 10 Скржинская М.В. Древнегреческие праздники в Элладе и Северном Причерномо- рье. СПб.: Алетейя, 2010. 464 с. 11 Cairns D. Mind, Body, and Metaphor in Ancient Greek Concepts of Emotions // L’Atelier du Centre de recherches historiques: revue electronique du CRH. 2016. № 16: Histoire intellectuelle des emotions, de l’Antiquité à nos jours. URL: https://journals. openedition.org/acrh/7416 (дата обращения: 23.11.2020). 12 Konstan D. Affect and Emotion in Greek Literature. Oxford Handbooks Online. URL: https://www.oxfordhandbooks.com/view/10.1093/ oxfordhb/9780199935390.001.0001/oxfordhb-9780199935390-e-41 (дата обраще- ния: 23.11.2020). Источники 13 Геродот. История в девяти книгах. Л.: Наука, 1972. 600 c. 14 Житие Василия Нового в древнейшем славянском переводе. М.: Издат. дом ЯСК, 2018. Т. 1: Исследования. Тексты. 776 с. Русская литература / С.А. Борисова 213 15 Житие Феодосия Печерского // Библиотека литературы Древней Руси. СПб.: Наука. 1997. Т. 1: XI–XII века. С. 352–433. 16 Из «Жития Василия Нового». Хождение Феодоры по воздушным мытарствам // Библиотека литературы Древней Руси. СПб.: Наука. 2003. Т. 8: XIV – первая по- ловина XVI века. С. 494–527. 17 Ксенофонт. Киропедия. М.: Наука, 1976. 334 с. 18 Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Л.: Изд-во АН СССР, 1926. Т. 1: Лаврентьевская летопись. Вып. 1: Повесть вре- менных лет. VIII, 286 стб. 19 Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М.: Языки славян- ской культуры, 2003. 1488 с. 20 Плутарх. Сравнительные жизнеописания: в 2 т. М.: Наука, 1994. 21 Повесть о водворении христианства в Ростове // Древнерусские предания (XI–XVI вв.). М.: Сов. Россия, 1982. С. 130–141. 22 Словарь русского языка XI–XVII вв. М.: Наука, 1975–2019. 23 Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб.: Тип. Имп. Академии наук, 1890–1912. 24 Старославянский словарь (по рукописям X–XI веков). М.: Русский язык, 1994. 842 с. 25 A Patristic Greek Lexicon. Oxford: Clarendon Press, 1961. XLIX, 1568 p. 26 The Oxford English Dictionary. Oxford: Clarendon Press, 1989–1991. Studia Litterarum /2022 том 7, № 1 214 References 1 Averintsev, S.S. “Rai” [“Paradise”]. Mify narodov mira. Entsiklopediia: v 2 t. [Myths of Peoples of the World. Encyclopedia: in 2 vols.], vol. 2. Moscow, Sovetskaia entsiklopediia Publ., 1988, pp. 363–366. (In Russ.) 2 Alekseev, A.I. “Predstavleniia o rae v period srednevekov’ia” [“The Ideas about Paradise in the Middle Ages”]. Obraz raia: ot mifa k utopii. Seriia “Symposium” [The Image of Paradise: from Myth to Utopia. “Symposium” series], issue 31. St. Petersburg, Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshchestvo Publ., 2003, pp. 195–198. (In Russ.) 3 Belovol’skaia, L.A. “Semanticheskii ob”em leksem strakh–strashno v prostranstve russkogo iazyka” [“The Semantic Space of the Lexemes Fear–Fearfully in the Russian Language”]. Izvestiia vuzov. Severo-kavkazskii region. Obshchestvennye nauki, no. 1, 2005, pp. 83–85. (In Russ.) 4 Grigor’ev, A.V. Russkaia bibleiskaia frazeologiia v kontekste kul’tury [Russian Biblical Phraseology in the Context of Culture]. Moscow, Indrik Publ., 2006. 360 p. (In Russ.) 5 Dergacheva, I.V. “Toposy inogo mira v ʽZhitii Vasiliia Novogo’.” [“Toposes of Another World in ʽThe Life of Basil the Younger’.”]. Iazyk i tekst langpsy.ru, vol. 3, no. 4, 2016, pp. 33–43. DOI: 10.17759/langt.2016030404 (In Russ.) 6 Kafol’, M. “Ob izobrazhenii raia v russkikh srednevekovykh tekstakh” [“About the Image of Paradise in Russian Medieval Texts”]. Slavica tergestina, no. 2: Studia Russica, 1994, pp. 137–159. (In Russ.) 7 Natsevskaia, D.S. “Predstavleniia o rae v drevnerusskikh tekstakh (na materiale severodvinskikh litsevykh sbornikov Drevlekhranilishcha Pushkinskogo Doma i Russkogo muzeia)” [“Representations of Paradise in Old Russian Texts (Based on the Northern Dvina Region Illuminated Manuscripts in Collections of the Ancient Manuscripts Repository of the Institute of Russian Literature and the Russian Museum)”]. Trudy Otdela drevnerusskoi literatury [Proceedings of the Department of Old Russian Literature], vol. 65. St. Petersburg, Nauka Publ., 2017, pp. 729–743. (In Russ.) 8 Pentkovskaia, T.V. “Drevneishii slavianskii perevod Zhitiia Vasiliia Novogo i ego grecheskii original” [“The Oldest Slavic Translation of The Life of Basil the Younger and Its Greek Original”]. Vizantiiskii vremennik, vol. 63 (88), 2004, pp. 114–128. (In Russ.) 9 Rozhdestvenskaia, M.V. “Rai ʽmnimyi’ i Rai ʽreal’nyi’: drevnerusskaia literaturnaia traditsiia” [“ʽImaginary’ Paradise and ʽReal’ Paradise: Old Russian Literary Tradition”]. Obraz raia: ot mifa k utopii. Seriia “Symposium” [The Image of Paradise: from Myth to Utopia. “Symposium” series], issue 31. St. Petersburg, Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshchestvo Publ., 2003, pp. 31–46. (In Russ.) Русская литература / С.А. Борисова 10 Skrzhinskaia, M.V. Drevnegrecheskie prazdniki v Ellade i Severnom Prichernomor’e [Ancient Greek Holidays in Hellas and the Northern Black Sea Region]. St. Petersburg, Aleteiia Publ., 2010. 464 p. (In Russ.) 11 Cairns, Douglas. “Mind, Body, and Metaphor in Ancient Greek Concepts of Emotions.” L’Atelier du Centre de recherches historiques: revue electronique du CRH, no. 16: Histoire intellectuelle des emotions, de l’Antiquité à nos jours, 2016. Available at: https:// journals.openedition.org/acrh/7416 (Accessed 23 November 2020). (In English) 12 Konstan, David. “Affect and Emotion in Greek Literature.” Oxford Handbooks Online. Available at: https://www.oxfordhandbooks.com/view/10.1093/ oxfordhb/9780199935390.001.0001/oxfordhb-9780199935390-e-41 (Accessed 23 November 2020). (In English)